Пепел острога

– Очень хочется Гунналугу узнать, что мы замыслили. Очень хочется.

Сотник вернулся на свое место у костра, даже не пожелав посмотреть, чем поживилась его дочь Добряна. Наверняка и там что-то подобное. Но Добряна сама прибежала и принесла в пасти новое придушенное чудище. На первый взгляд это был заяц-русак, самый обыкновенный заяц, которого в лесу чуть не под каждым кустом встретишь. Но у зайца зубы были почти волчьи, и сотник невольно посмотрел на лапы и грудь Добряны – не успел ли волкозаяц этими зубами хватануть ее. Однако все обошлось. Придушенному уродцу, наверное, ловкости настоящего волка не хватало.

Рядом с костром терпеливо ждали пробуждения шамана конунг Ансгар и десятник Велемир. На волкозайца они тоже посмотрели с удивлением. Овсень пока не стал им ничего объяснять. Просто бросил невидаль в костер, и с волкозайцем повторилось все в точности так, как происходило с рыбой. Да и что мог сотник объяснить, если сам понимал мало. Может, объяснит все, вернувшись в земной мир из вышнего, шаман. Он наверняка знает больше.

Костер по-прежнему играл красно-белыми пламенными бликами, упорно стремился к небу, но уже без признаков синевы. Эти блики успокаивали и отдаляли в памяти только что видимое всеми синее свечение. Костер всегда успокаивает смотрящего в него, но сейчас все находились в напряжении и не расслаблялись, и потому глаза ни у кого не слипались.

Ждать пришлось долго. За это время еще дважды срывались с луков стрелы. И несколько раз доносился лай Огнеглаза. Добряна если что-то и делала, то делала молча, по-волчьи. Смотреть, что в той стороне происходит, сотник опять не пошел. Его уже трудно было чем-то удивить. Не пошел он и к стрельцам. Они сами принесли еще две стрелы и положили на землю рядом со спящим шаманом в дополнение к первым трем.

Ожидание тянулось медленно. Наконец Смеян открыл глаза и пошевелил головой. Но ни сесть, ни встать не торопился. И только через какое-то время начал медленно и с трудом шевелить руками и плечами, с бока поворачиваясь лицом в землю и становясь на четвереньки. И надолго так замер.

Юный конунг Ансгар даже встал, желая помочь шаману, но Овсень жестом остановил его. И сам помочь не поспешил. Знал, что шаману трудно бывает вернуться в земной мир из потустороннего, где он перенес, может быть, много испытаний. И помощь со стороны просто помешает недавно еще блуждающему духу полностью, всеми членами вернуться в собственное оставленное тело.

Смеян все не мог сам встать на ноги и потому просто повернулся и сел, придерживаясь руками за землю.

– Я нашел его, – сказал на хриплом выдохе. – Нашел. И теперь я знаю…

– Колдуна? – переспросил сотник Овсень. – Колдуна нашел?

– Всех нашел. И колдуна тоже. Вы его заметно потрепали, но он все еще сильный колдун. Он еще многое может.

– Это Гунналуг? – спросил Ансгар.

– Его так зовут. Его так называл Одноглазый, я дважды слышал, – подтвердил Смеян и надолго замолчал, дыша при этом часто, как после долгого быстрого бега, когда не сразу удается успокоить грудь.

Окружающие терпеливо ждали, когда он соберется с силами и снова заговорит, хотя всем не терпелось услышать новости из первых уст. Силы Смеяна восстанавливались на глазах у всех, и он даже перед тем, как рассказ начать, подбросил в костер обрубок толстой ветки, отчего искры взлетели высоко к небу. Потом потрогал бубен. Зазвенел серебряный бубенчик, и этот тонкий голос подействовал на шамана, как сильное снадобье. После повторного звона он вообще голову поднял и обвел собравшихся взглядом.

– Колдун следит за нами. Он частицы себя посылает с животными, птицами и рыбами. Вы их бьете и частицы силы колдуна убиваете. Он и так почти без сил остался, когда шторм в море усмирял. Очень устал, весь измотан, хотя старается этого не показать. Шторм большой был, а колдун просвет сделал и мыслями его с двух сторон сдерживал. Мысль трудно в неприкосновенности держать. Это многие пробуют, но мало кому надолго удается. Всегда посторонние мысли лезут в голову и сбивают. А пропустишь постороннюю мысль, волна в просвет прорвется и все разрушит. Но колдун удержал. Он сильный еще. Драккары по просвету плыли, а вокруг шторм бушевал. Сильный колдун, хотя тоже устал. Шторм измотал его. Но следить за нами он не переставал с того времени, как белую сову над горящим Куделькиным острогом увидел. Он тогда понял, что это я был. И стал осторожным. И даже удивился, что я выжил после первого его вихря. Но у него не получилось скрыть драккары в тумане, когда я их искал. Гунналуг туман послал, а Одноглазый ярл потребовал от него туман убрать, потому что скоро на пути встанут рифы, и драккары могут разбиться. А без тумана я сумел их найти. Я большой морской чайкой обратился и сел на мачту их драккара. Гунналуг уже слаб был и меня не почувствовал, потому что чаек на рее много сидело, и всех их разбирать по перышкам у него сил не было. Он путаться начал в том, что чувствует, потому что Всеведа ему мешает…