Пепел острога

Смеян проснулся, пошевелился и сел. Очень медленно, с трудом координируя свои движения, сел, словно все тело у него было изорвано, измучено, изранено и болел каждый член. Наверное, думал сотник, глядя на Смеяна, и в самом деле даже садиться тому было больно, потому что танцу было отдано неимоверно много сил, а еще больше сил было отдано шаманскому «путешествию», хотя никто, кроме самого Смеяна, толком не знал, что это такое. Но Овсень слышал, что бывали случаи, когда шаман во время своего «путешествия» даже погибал и не возвращался к своему родному костру, и тело его остывало без движений, потому что никто не решался побеспокоить шамана и попытаться привести тело в чувство. Да это и запрещалось, потому что стоит тело с места сдвинуть, и шаман может его потерять, и не сумеет в него вернуться. Кроме того, по ту сторону жизни, куда шаман уходил, тоже было немало, надо полагать, опасностей и угроз, и много существ, желающих захватить человека из постороннего мира. И шаману следует иметь значительный груз знаний, чтобы избежать опасностей и вернуться.

Сотник не расспрашивал Смеяна, когда тот пододвинулся или, скорее, подполз к нему ближе и сел по другую сторону волкодлачки. Молчали долго. Наконец Смеян погладил голову волчице и заговорил:

– Бедное дите… Угораздило же тебя попасть на глаза колдуну…

– Колдуну? – переспросил Овсень.

– Да, тому самому сильному и злобному чернолицему колдуну, что грязной тряпкой валял меня по кустам своим вихрем. Он и здесь тоже был, и он был здесь главным. Он всех сюда за собой привел. Он был главным, и он был виновником. Я сначала поговорил со своим «животным силы», выслушал совет, потом отправился в «путешествие» по времени. По времени трудно путешествовать, и очень опасно, потому что любое действие там, любая случайность может весь мир здесь без меня перевернуть. А я еще силы не восстановил, чтобы все правильно делать, и рисковал сюда не вернуться, или вернуться, но оказаться совсем не в своем теле и не среди вас, но у меня получилось все хорошо. И посмотрел все, что здесь происходило, когда сумел подойти ближе, обернувшись малозаметным сусликом… Колдун все и начал. Он своей черной мыслью зажег ваш острог по углам. Сразу со всех четырех сторон. Он очень сильный колдун. Может, наверное, мыслью и простого человека поджечь… Такая у него сильная мысль… Но он поджег только острог… А все завершали вои, что приплыли сюда для грабежа. Потом люди бежали, а дикари гнались за ними. Узнать кого-то было трудно. А тут суслика еще и сова заметила. Она могла на меня напасть. Тогда я сам стал белой совой[87], прогнал простую сову в ночь и взлетел над острогом. И сверху нашел Всеведу. Она выводила дочерей через восходные ворота. Ворота сами беглецы и открыли. Я видел, как трудно это было сделать женщинам со слабыми руками, потому что при моей жизни эти ворота ни разу не открывались. И женщины никак не могли выйти. А огонь к ним приближался. И по ту сторону ворот дикарей еще не было. Они знали заранее, что эти ворота не открываются, и потому не спешили туда. Открыла только Всеведа… Она всех отогнала, посмотрела на засов, и он сломался. Это был удар взглядом. Даже я почувствовал сверху, будучи совой. А тот колдун намного сильнее меня и все чувствует сильнее. Он этот удар Всеведы почувствовал тоже и сразу туда помчался. И дикари за ним…

Всеведа дочерей Добряну и Заряну уводила. А сама несколько раз останавливалась. Она тоже умела взглядом бить и нескольких дикарей с ног сбила. Одного, который из лука ей в спину целился, даже убила. Если бы она не убила, он застрелил бы ее или еще кого-то… А один раз даже колдун заспотыкался и остановился. И ему досталось. Но потом он сам Всеведу в спину ударил, уронил и сразу сделал вокруг себя кокон для защиты. И она, когда поднялась, как ни старалась, кокон пробить не могла. Там даже хуже было… Кокон быстро вращался, и удары Всеведы отлетали от него и в своих же попадали, с ног сбивали. Правда, не только в своих. Некоторые удары и дикарям достались. Они тоже падали. Но и в своих попадало. Это были сильные удары. Как камнем по голове. Но из кокона и колдун бить не мог. Жалко, Всеведа не догадалась удар под кокон наносить. Тогда кокон можно было бы перевернуть и уронить колдуна. Я учил ее коконы делать, но не научил с коконом бороться. А потом Всеведа сделала такой же кокон вокруг себя и дочерей, и они снова побежали… Один дикарь опять хотел из лука стрелять, но его сам колдун почему-то ударил. Не мыслью, а своим посохом по затылку. Колдун Всеведу берег. Она ему нужна была живой.