Пепел перемен, Том 1: Пыль и сталь

Наконец, пройдя длинный коридор, декан огня остановился перед дверью, на которой красовалась золотая табличка с выгравированной надписью: «Глава Академии Вальморы, архимаг Вингевельд». Маркус испустил тяжёлый вздох. Слишком часто ему приходилось видеть эту искусную гравировку. Во всяком случае, намного чаще, чем того хотелось.

Так уж вышло, что маг-приверженец определённой стихии обычно имел черты характера, связанные с ней. Неудивительно, что огненные маги всегда были самыми неспокойными и активными из всех, а потому именно студенты огня часто становились головной болью Академии в целом и декана огня в частности. Отвечать за их «шалости», вроде пожаров и магических дуэлей в коридорах Академии, приходилось, разумеется, Маркусу. Вот и теперь, находясь перед злополучной дверью, Аронтил ощущал колотящийся в висках пульс и вытирал вспотевшие ладони о мантию. Наконец, минуту простояв в нерешительности, маг глубоко вдохнул и трижды постучался. Ответа не последовало. Тогда Маркус приоткрыл дверь и осторожно просунул голову в проём.

На стенах просторной светлой комнаты висели всё те же знакомые ему старинные картины и портреты великих архимагов прошлого, а через большое окно в помещение проникал яркий утренний свет. В центре стоял красивый письменный стол на украшенных затейливым орнаментом ножках. На нём покоилась аккуратная стопка бумаги и чернильница с лежащим рядом пером. Место архимага за столом, кресло с высокой спинкой, украшенной затейливым орнаментом, пустовало.

Должно быть, Вингевельд отошёл совсем ненадолго и не стал запирать кабинет. Маркус решил дождаться его прямо здесь и занял гостевое кресло у окна, но уже через минуту начал клевать носом. «Будет совсем неприлично, если архимаг застанет меня спящим», – подумал декан огня и принялся разглядывать широкий дубовый шкаф слева от двери. За стеклянными дверцами лежали книги: старинные фолианты, бестиарии, рецепты… Многих авторов уже давно нет в живых, но всё же Маркус искренне им завидовал.

Он тоже хотел когда-нибудь написать книгу. Ему было не особо важно содержание, количество страниц или качество бумаги: главным для него было то, что после его ухода о нём будут помнить. «Взять хотя бы эти картины, – Маркус охватил взглядом портреты на стенах. – Половина студентов даже не знают, кто изображён на них, ведь им лень прочитать надпись под рамкой. А книга – дело другое. Там сразу увидят, кто автор и помянут добрым словом. Или недобрым. Главное – помянут!»

Вот только писать книги – дело небыстрое, а забот у декана огня, наверное, больше всех в Академии… Нужно попросить у архимага выходной. Нет, лучше отпуск. На неделю. В самом деле, кто как не Маркус заслужил его за столько лет? Первым делом выспаться, а потом можно и писательством заняться…

Воображение уже рисовало яркие кожаные переплёты с позолоченными буквами, как вдруг из коридора послышались шаги. Они приближались медленно, и звучали неотвратимо поступью рока. Маркус сел как можно ровнее. Странно, что Вингевельд не спешит: быть может, дело не такое уж и срочное?

Наконец, дверь распахнулась, и в кабинет вошел седовласый человек в серебристой мантии до пола. Прикрыв за собой дверь, он сел за письменный стол, словно бы не заметив Маркуса. Наконец, старик глубоко вздохнул и перевёл взгляд на недоумевающего декана Огня.

– Прошу меня простить, Маркус, – негромко и спокойно произнёс архимаг. – Срочные дела требовали моего вмешательства. Можешь предположить, зачем ты здесь?

– Вероятно потому, что вы послали за мной? – неуверенно ответил Маркус.

– Это следствие, а не причина. Быть может, попробуешь догадаться? – хитро прищурившись, архимаг скривил краешек губы.

Глава Академии был человеком незаурядной внешности: на вид ему было лет семьдесят, но его точного возраста Маркус не знал. Продолговатое худое лицо, единственное, прямой и узкий нос, глубокие морщины на лбу. Серебряно-седые волосы, которые он обычно собирал в хвост. Борода доходила до середины груди и, как всегда, была аккуратно стрижена и причёсана. Под ней виднелся серебряный амулет с аквамарином на тонкой цепочке.

Маркус раньше не замечал, чтобы Вингевельд, носил украшения. Должно быть, чей-то подарок. Камень в форме ромба, казалось, светился изнутри и был почти того же цвета, что глаза старика. Их декан огня всегда считал самой удивительной чертой архимага. Бледно-голубые и внимательные, они будто источали свет и вместе с тем были холодны и беспристрастны. Эти глаза придавали лицу архимага невозмутимость, которая, казалось, не исчезла бы даже при встрече с драконом. Маркус очень не любил смотреть в эти бездонные колодцы, полные ледяной воды. Они глядели в самые потаённые уголки души, и солгать им было невозможно.

– Это как-то связано с моими студентами? – осторожно предположил Маркус, пытаясь понять, что могло произойти. – Кто на этот раз? Эрнхольц? Сарион?