Пепел победы

Пока лейтенант Кострыкин проходил обязательный инструктаж у начальника штаба, первая группа под руководством старшего прапорщика Ефимова отрабатывала некие тактические действия – переползания, перебежки, перекаты и прочее. Отдельной песней шел бесшумный захват пленных и снятие часовых.

Снимать часовых вызвался Прошкин. Он незаметно подкрадывался к противнику и пытался его убить одним молниеносным ударом ножа.

– У человека есть множество уязвимых мест для нанесения ран холодным оружием. Но при снятии часовых необходимо работать всего по нескольким из них. – Каждый раз, когда у Прошкина что-то не получалось, Ефимов проводил небольшой ликбез. – Голову следует отбросить сразу. Уверяют, что хорошо тыкать в ухо шомполом. Не знаю, не пробовал и никогда не видел бедолаг, убитых подобным способом. Для снятия часовых это не подходит главным образом тем, что в слуховой проход надо еще умудриться попасть с первого раза. Сердце – вполне возможно, но тут кое-что учитывать. После удара в сердце человек может еще какое-то время жить и оказывать сопротивление, крикнуть, позвать на помощь. Отметаем. Шея – вполне. Она уязвима, легко доступна. Недостатки – довольно громкие хрипы, обилие крови. Очень хорош точный удар в грудную впадину, но опять же сильный и точный. Пойдем дальше. Удар в печень парализует жертву. Только для верного и скорейшего летального исхода желательно не забыть повернуть в ране нож. Удар в солнечное сплетение еще более эффективен. Травмируются брюшная аорта и блуждающий нерв. При точном попадании почти мгновенная смерть от паралича дыхания и остановки сердца. В крайнем случае через пару минут от обильного внутреннего кровотечения. Великолепен удар в почку – сильнейший болевой шок и смерть опять же от внутреннего кровотечения. Но в почку надо еще попасть. Поэтому остановимся на солнечном сплетении и шее. В любом случае желательно зажать часовому рот. Обладая достаточной силой, можно обойтись и без ножа. Перекрыв дыхание на пару минут, вы наверняка вызовете у вашего противника потерю сознания. – Ефимов умолк, оглядел бойцов, сидевших на каменистой почве, и с горечью добавил: – Грязное это дело – нож. Да и не каждый сможет. Нож – это не вылетевшая пуля, а продолжение тебя. Впрочем, сплошная архаика. Зачем нам нож, если есть «Винторез», «Вал», приборы бесшумной стрельбы? Разве что на всякий пожарный. Я искренне надеюсь, что в жизни он вам будет требоваться только для того, чтобы порезать хлеб, колбасу или вскрывать банки с консервами.

– А что же мы тогда тренируемся? – недовольно пробурчал Прошкин.

– Потому что ученья! Ты предлагаешь работу из бесшумного оружия флажками обозначать? Кто нам поверит, если мы заявим: мол, убрали ваше охранение из бесшумников? А снятие часового с помощью ножа увесисто, зримо, не отопрешься. Ни один посредник не вмешается, будь он хоть три раза из своих.

– Так это только для учений! – Прошкин сделал вид, что разочарован, но тренироваться не перестал.

Занятия шли до самого вечера. Старший сержант работал без устали, доводя навыки до автоматизма. Его дублером Ефимов назначил Олега Зверева. Тот ленился, делал все нехотя, с прохладцей, не хуже самого прапорщика понимая никчемность проводимого занятия.

Меж тем задача, поставленная группе, никак не могла обернуться легкой прогулкой. Мало того что воинская часть, предназначенная для захвата, находилась у черта на куличках, так еще и добираться до нее следовало по труднодоступной горной местности. Отдельные участки можно было преодолеть только с соответствующим снаряжением. И это, похоже, было сделано специально, так сказать, чтобы жизнь медом не казалась.

Дабы не посрамить честь родной бригады, бойцам пришлось получать и брать с собой веревки, обвязки, джумары, крюки, базы, скальные молотки, карабины, экстракторы, закладки и прочее альпинистское снаряжение, всего понемногу. Не взяли разве что ледорубы, и то по причине ранней осени, почти лета, но и без них рюкзаки оказались набиты вполне прилично.

Конкретного плана действий по проникновению на территорию вражеской части не было. Вариантов возможного развития событий существовало несколько. На случай, если придется проникать на территорию части под видом «своих», спецназовцы брали с собой несколько типов формы одежды.

Если по тем или иным причинам первый вариант представлялся невозможным, вступал в действие другой – скрытное проникновение. Для этого каждому разведчику выдали по новому маскировочному халату. Эти облегченные варианты «шаманов» отлично сливались с местностью района предстоящих действий, покрытой мелкой, выгоревшей на солнце растительностью. Так что сам процесс проникновения не должен был представлять собой особую трудность. Вот только как действовать дальше, оставалось загадкой.

– Разберемся по обстановке, – заверял Кострыкин, и Ефимов не собирался с ним спорить.

А что, собственно, еще оставалось, кроме как разбираться по обстановке? Скоротечно промелькнули дни и часы, отмеренные для подготовки групп к учебному выходу. Наступил день «Ч». Оружие получено, магазины с холостыми патронами распиханы по разгрузкам. Осталось надеть рюкзаки на плечи – и вперед.

– Михалыч! – окликнул Ефимова, находившегося с бойцами, ротный, выглянувший из своей палатки.

Старший прапорщик поднял голову и услышал:

– У старшины получи на себя и группника по два магазина с боевыми.

– Хорошо. – Сергей понимающе кивнул.

Боевые патроны, как же без них. Учения ученьями, а наглец, решивший покуситься на оружие, должен всегда получать свое.

Строевой смотр на этот раз проходил дольше. Персоны, проводившие его, докапывались до каждой мелочи. Начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения заметил, а командир потребовал, чтобы оружие соответствовало штату. Пришлось вскрывать оружейку, дополучать подствольники, ночную и дневную оптику, частично остававшуюся там. Последовал резонный вопрос, за каким чертом на ученьях в группе нужно шесть ночных прицелов, столько же ночных биноклей и четыре дневных. Ведь это все утяжеляет груз и лишает бойцов необходимой маневренности!

Помощник командира по работе с личным составом ответил так:

– А вы уверены, что это вам не пригодится?

– Уверены, – не стал молчать ротный.

– Уверены? – Замполит сурово смерил взглядом Кречетова, осмелившегося возражать, и решил привести крайний аргумент: – Да будет вам известно, товарищ капитан, что район учений собирается посетить сам президент! А если он попросит показать штатное оружие наших разведывательных групп, что мы ему скажем? Точнее, покажем? Одни автоматы? А ночная оптика?

– Да уж! Имеющуюся у нас ночную оптику лучше спрятать и никому не показывать. Засмеют! Техника образца надцатого года! – брякнул, не подумавши, начальник РАВ, но тут же устыдился своего высказывания и умолк.

– Теперь такие не носят, – попробовал перевести все в шутку начштаба, но номер не прошел.

Строй взволнованно загудел.

– Кончай базар! – рявкнул Серов, злым взглядом окидывая развеселившихся бойцов. – Скажут показать – покажете. Не ваша вина, что у нас техника на порядок отстала от западной. Главное, чтобы все соответствовало штату. – Он задумчиво опустил взгляд. – Даже хорошо, если прикажут показать. Посмотрят, и, может, что-то изменится. Хотя… – Начштаба махнул рукой, тем самым показывая степень своей веры в провозглашаемое перевооружение.

– Закончили?! – Поглядев на часы, комбат то ли попросил, то ли потребовал заканчивать осмотр, и без того затянувшийся.

– Так точно, – нестройно отозвались начальники различных служб.

– Командиры и заместители групп ко мне! – приказал комбат, видимо, собираясь отдать крайние указания. – Боевые патроны получили? – первым делом осведомился он, наверное, пропустив доклад начальника РАВ мимо ушей.

– Так точно, – отозвались группники.

– По два магазина, – добавил Кострыкин.

– Могли бы и побольше дать, – угрюмо заметил Ефимов. – Кавказ все-таки.

– Михалыч! – вмешался в разговор замполит, оказавшийся рядом. – Вам и так выдали в два раза больше, чем обычно.

– Спасибо! – не сдержался Ефимов.

Замполит хмыкнул, но промолчал. А комбат приступил к напутственному слову.

Наконец все закончилось. Группы, убывающие на учение, разделились на две неравные части. Большая взвалила на себя рюкзаки и побрела вниз, к колонне, ожидающей их появления. Теперь им предстояла многочасовая тряска в тесных кузовах грузовиков. Меньшая, в которую входила и группа лейтенанта Кострыкина, оставалась ждать своего часа. Этим группам предстоял вывод в тыл противника воздушным способом.

Ефимов, сидевший на рюкзаке, уже множество раз подумал, что предпочел бы многочасовую тряску в «Урале» короткому перелету на винтокрылой стрекозке. Увы, ему становилось тошно от одного воспоминания о былых полетах. С его вестибуляркой кульбиты, вытворяемые летунами, были ему противопоказаны. Но выбирать не приходилось.