Пепел Предтеч (СИ)

— Почему? — спросил я невольно. Мне до сих пор казалось, что вокруг меня сон, и абсурдное стремление моей спутницы скорее оставить рюкзак, нежели просто сходить и вернуться за ним, в этом мнении только меня укрепило.

— Хочешь прогуляться там ещё раз!? — у девушки вырвался странный горловой смех, и она расхохоталась мне прямо в лицо. — Ах-ха-ха. Давай! Валяй! Вперед — с песней!

Я хмуро отвернул лицо в сторону, когда на него упали капельки чужой слюны. Скорее из нежелания продолжать с ней рядом стоять, я повернулся и пошел в сторону оставленного рюкзака.

Девушка задохнулась от удивления, резко оборвав смех.

— Ты бы хоть пешком-то не шёл, — устало бросил мне тот же голос, будто мне хоть что-нибудь угрожало в этом огромном и пустом, необъятном каменном зале.

Стиснув зубы, я пошел вперед все так же, пешком, игнорируя его насмешливый смех. Странности скоро обещали довести меня до пронзительной вспышки, сродни истерике той же девушки — когда хочется взять, и ударить первый тупой предмет, который подвернётся мне под руку.

«Что происходит!? Что это за место вокруг меня!? Где я, черт побери!?» — сердито я думал.

— Когда происходит такая пьянка, первым делом вспоминай, какой сейчас год, — будто со знанием дела, бросил мне собеседник.

— Две тысячи двадцать восьмой! — я прорычал, чуть ускорив свой шаг.

Когда голос легко рассмеялся в ответ, у меня в голове раздались вдруг тревожные колокольчики

— Ну, что же. Оглянись вокруг внимательнее и подумай, какой сейчас год. А потом вспомни имя. Вспомни, что ты последнее помнишь... — прошелестел он в моем сознании.

Я поежился, внезапно обнаружив, что мои ладони необычно крупные, словно я поправился килограмм на двадцать, даже этого не заметив. Пол под ногами казался необычайно далеким, словно я стал значительно выше. Но ещё больше удивила меня острота моих глаз — я не был близоруким, но сейчас я словно мог ощутить своим взглядом шероховатость далёких черных колонн, и разглядеть на них мельчайшие поры.

Что-то случилось. Что-то странное, как будто я — больше не я.

— Имя, парень! Имя! — торжествующе потребовал у меня голос. — Или, хотя бы, букву! На барабане, буква! А!

— Антон, — прошипел я, ощущая в ушах своих звон. Последнее свое воспоминание я помнил, как будто оно случилось вчера.

Червь. Скорее даже не гость из-за пределов Земли, а каприз природы, вроде астероида, который некогда отправил динозавров на небеса.

Он обернулся вокруг Земли, и в рокоте поднявшихся волн цунами, землетрясений, что сотрясли всю планету, разлегся от Арктики до Антарктики сегментами своего гигантского тела. Западнее Польши, вдоль всей Европы пролегла горная гряда сравнимая с Гималаями. Северный Ледовитый океан взбурлил и волной пронесся по всему северу России — прежде чем отхлынуть и обнажить нетронутую свежую сушу, где сибирские реки стали делать озера. Все спрятались, считая, что это — Конец.

Но оказалось, что это — гораздо хуже. Огромный метеорит оказался, до некоторой степени, живым. И он пришел, привлечённый жизнью на нашей планете, которую собирался извлечь из нас, с помощью хищных щупалец-отростков, которые пробивались по всей Земле. И тогда вчерашним барменам, брадобреям и бизнесменам впервые пришлось взять в руки оружие — чтобы убивать кого-то ещё, кроме себе подобных. В двадцать восьмом последнее считалось слишком в порядке вещей, чтобы кого-нибудь удивить — войны гремели тогда везде.

То, что происходит в процессе «извлечения жизни» щупальцами уже начали изучать ученые, как раз в то время, когда он, Антон... когда он...

— Дай угадаю. Последним твоим воспоминанием была смерть. Проверять надо баллон, прежде чем поджигать! — насмешливо бросил мне голос.

И я закрыл глаза, сбившись с шага. В двадцать восьмом году все взгляды на войну пришлось пересмотреть, и огнестрел в руках солдат заменил огнемёт. Массовое производство не поспевало за потребностями, и в войсках все чаще появлялись кустарщина. Я видел, как по причине простого брака, люди сгорали десятками. Ёмкости с горючими смесями взрывались на складах, и прямо в наших руках.

Так что когда я услышал за своей спиной знакомый звук и похолодел — ничего сделать уже было нельзя. Последовал взрыв.

— Взрыв, и ты — тут. Хотя обычно всё бывает наоборот: взрыв, и ты — там, — засмеялся голос, в котором я уже подозревал своё сумасшествие.

К этому времени я уже добрался до вожделенного вещмешка, взвалил его необозримый вес себе на спину, и побрёл обратно. Девушка с рубиновым пожаром на голове, закрыв рот ладошкой, и не отрываясь, смотрела за мной. Другой же рукой, она отчаянно подавала мне какие-то знаки.