Пепел прошлого

В кабинете снова загудели возмущенные голоса. Усов не сделал замечания подчиненным – он думал.

– Вы считаете, что в тот вечер кто-то взял с его стройки тачку? – уточнил он у Родионова, принявшись поигрывать авторучкой, зажатой в пальцах.

– Не кто-то, а женщина.

– Откуда такая уверенность, товарищ майор? – подал голос кто-то из сотрудников.

– Мужчины не ходят на шпильках, насколько мне известно. А те, которые ходят, вряд ли могли оказаться в том месте в это время, – хмыкнул Родионов, выразительно поиграв бровями.

Ситуация разрядилась. Коллеги заулыбались.

– То есть вы хотите сказать, что в ту ночь на месте происшествия побывала женщина на высоких каблуках? И она зачем-то брала строительную тачку?

– Именно это я и хочу сказать. И не зачем-то, Сергей Иванович, а с вполне конкретной целью.

– С какой? – выкатил на него глаза старший лейтенант Данила, фамилии которого Родионов пока не знал.

– Она что-то или кого-то вывезла с пожара. Либо это случилось до, либо в момент возгорания. Но там точно побывала женщина. И наследила.

– Странно…

Усов опустил голову и уставился на авторучку, дергавшуюся между пальцев. Потом поднял злые глаза на старшего лейтенанта.

– Объяснись, старлей! – потребовал он и обвел рукой присутствующих. – Всем нам объясни, как так вышло, что майор Родионов и его люди нашли следы, а ты нет?

Данила молчал, покусывая губы.

– И его люди даже смогли установить, что со стройки была украдена тачка, на которой женщина что-то вывезла из дома Толкачевых. Как так?

Усов не выпендривался сейчас, он всерьез был озадачен.

– А я не знаю, – с вызовом ответил старший лейтенант, чьей фамилии Родионову пока никто не назвал. – Все быстрее, быстрее! Пожарные натоптали так, что медведь аккуратнее пройдет. Попробовать рассмотреть следы от шпилек в грязи… Это надо быть…

Он запнулся. Гул постепенно стих. Все снова уставились на Родионова.

– Я согласен, рассмотреть сложно. Но возможно. Особенно если знать, что ищешь. Моими сотрудниками следы от каблуков сначала были обнаружены на краю траншеи, что идет вдоль изгороди почти по всей улице. Может, Пышкин ваш коммуникации какие собирается тянуть, не знаю. Но траншея имеет место быть. И женщина сначала совершенно точно стояла на краю. Потом то ли упала, то ли оступилась, то ли намеренно спрыгнула в нее. Это не установлено.

– А может, она там пряталась? Ну, в момент, когда кто-то дом поджигал? – подал голос кто-то из присутствующих.

– Бинго, коллега! – похвалил Родионов и поискал взглядом умника.

Ничем не примечательный молодой парень в штатском. Сидит с краю, перед ним блокнот, и он в нем постоянно что-то пишет. Хотя…

Хотя мог и карикатуры рисовать. Родионов смолоду таким баловался.

– А зачем там кому-то прятаться? – высоко поднял брови Устинов и громко фыркнул. – Да еще на шпильках! В яме! Какая-то бредятина, уж извините, товарищ майор.

– Тем не менее мною были опрошены местные жители. Не все, каюсь, не успел. Но те, которых я опросил, пребывают в недоумении. На их памяти никто из местных ночами по этой улице на шпильках не гуляет. Тем более никто не мог явиться в дом к Толкачевым в подобной обуви. К слову, коллеги… – Родионов сделал скромное лицо. – Нашими экспертами был сделан слепок следа в траншее. Один очень хорошо вышел. Узкий нос, след от шпильки. Размер приблизительно тридцать шестой. Вот делюсь с вами информацией.

– Спасибо, – нехотя поблагодарил его Усов и снова пристал к своему подчиненному, по совместительству – другу. – Данила, как так? У областных коллег уже и слепок обуви имеется, и размер ноги, а мы что же? Они уже успели и местных опросить, а мы?

– И что местные? Никто не знает, никто не видел. Такие результаты и у меня имеются. Мы с лейтенантом Сальниковым все дома обошли. Все, товарищ майор! Вы же знаете! – упрекнул друга Данила. – Никто не сообщил ничего стоящего. И знать о чужих ничего никто не знает. Скажи, лейтенант?

Молодой опер Сальников, которого Родионов похвалил, поднялся, одернул серый джемпер с вытянувшимися локтями, полистал блокнотик и остановился на нужной странице.

– Мною был проведен опрос местных жителей, товарищ майор, – проговорил он, глядя на Родионова. – Все так, как говорит старший лейтенант. Никаких сведений о посторонних. Но… В этом районе поселка имеются три дома, в которых никто не живет.

– И о чем тогда речь, Сальников? – недовольно сморщился Усов. – Если там никто не живет? Тебе нашего и своего времени не жалко?

– В первый – под номером восемнадцать – на лето приезжает с внуками дочь умершей хозяйки Игнатовой, живет с мая по сентябрь. Все остальное время дом стоит заколоченным в прямом смысле: заколачиваются окна и двери досками крест-накрест.

– Да поняли мы! Дальше! – нервничал Усов.

– Второй дом, двадцать четвертый, третий год выставлен на продажу. Он под снос: там не то что жить невозможно – войти нельзя.

– Ты к чему это ведешь, Сальников, не пойму?

Брови Усова сошлись у переносицы, и Родионов в который раз за время совещания пожалел, что Звягинцева отправили в отпуск. Вот вообще нет у человека смекалки оперативника! А Сальников молодец. Да, молодец!