Пепел сердца

Испытанный и проверенный источник – старинный знакомый Федора, скупщик краденого в далеком прошлом, ныне завязавший, обрадовался Федору как родному. Звали его Станислав Гордеевич, кличка у него была Стасик-профессор, из чего следует, что был он человек образованный, в известном смысле чета Федору, хоть нигде никогда не учился. Кроме того, был он негласным летописцем местного преступного мира, ходячей энциклопедией, так сказать, живо интересовался, многое и многих знал и мог при случае дать дельный совет или представить информацию, но от дел отошел, явных, во всяком случае. Он много читал, и круг его интересов был весьма обширен. Федор помнит их разговоры о смысле жизни во время допросов…

После отсидки Станислав Гордеевич разыскал Федора через капитана Астахова – он уже преподавал, – чтобы прийти к общему знаменателю насчет смысла жизни. Он попросил разрешения посещать занятия, сидел в первом ряду, старательно записывал в толстую тетрадку. Было ему на тот момент шестьдесят с гаком. Потом он удачно женился и открыл магазинчик сувениров. На том связи между философами практически прервались.

Магазинчик сувениров назывался «Буратино»; на полках и стендах стояли, сидели и лежали всевозможные игрушки, куклы, шкатулки, бижутерия, коробочки, собачки, котики, пластмассовые цветы, фонарики и вазочки; блестящие шарики, надутые гелием, свисавшие с потолка, шелестели и переливались от малейшего движения воздуха. Всякая дешевая пластиковая дребедень, одним словом. У Федора зарябило в глазах, и он не сразу заметил хозяина – маленького старичка, похожего на гнома, сидевшего за прилавком.

– Федя, ты? – обрадовался Станислав Гордеевич, откладывая книгу. – Возмужал, в силу вошел! Красавец! Не женился?

– Пока нет, Станислав Гордеевич. А вы все трудитесь?

– Нам на покой рано, Федя. Люди интересные заходят, с одним поговоришь, с другим, вот и день прошел недаром. Ты зашел, порадовал старика. По делу или мимо шел?

– По делу, Станислав Гордеевич. Интересует меня один человек, имя Геннадий, кличка не то Зуб, не то Клык.

– Геннадий Зуб или Клык? – повторил Станислав Гордеевич. – Знаю. Гена Зубов, шестерка, мелочь пузатая, ходил под Серым, рэкет, мелкий разбой, угон авто. Пацаном отсидел год в детской колонии, бомбанули киоск. Пару лет назад проигрался в карты, пришлось делать ноги. Недавно вернулся, долг частично отдал и получил отсрочку. А что за ним? Серьезное что?

– Пока не знаю, присматриваюсь.

– Это сволочь известная, ты осторожнее, Федя, не светись без нужды. Этот может и ножичком пописать.

– Не буду светиться, Станислав Гордеевич. Адресок не подскажете? На всякий случай.

– Улица Боевая, старая двухэтажка-малосемейка, номер не то три, не то пять, легко найти. Там спросишь. Заходи сюда, Федя, садись, я сейчас нам по чайку с лимончиком! – Он потер руки в предвкушении. – Поговорим за жизнь.

Глава 20 Утро после бури

Ния проснулась словно от толчка. У двери поскуливал Декстер, просил выпустить. Ния вскочила и побежала открыть дверь. Прислушалась, стоя на пороге спальни. В доме было тихо. Она вернулась в постель, раздумывая, что делать. Видеть Геннадия ей не хотелось. Да и Настю… В который раз Ния пожалела, что связалась с этой… дурой! Ностальгия по юности… Хотя если бы не Настя… Черт! Все плохо. Как прикажете вести себя с ними? Геннадия выгнать немедленно! Пусть убирается к черту!

Ния спустилась вниз и увидела Настю. Та, мрачная, сидела на диване и пила кофе. При виде Нии она не вскочила, как обычно, не закричала: «Агничка, доброе утро! Как спалось?» – и в сторону Нии не смотрела. Под левым глазом ее Ния рассмотрела сочный синяк.

– Это он тебя? – спросила Ния, усаживаясь рядом.

– Из-за тебя, – сказала Настя, по-прежнему не глядя на Нию. Лицо ее уродливо сморщилось, и она заплакала.

– Из-за меня? – изумилась Ния. – Твой… жених явился ко мне в спальню, набросился… Животное! И после этого я виновата?

– Не ври! Ты сама подставилась! Я видела, как вы целовались. Ты думала, я ничего не заметила? Дура, да? Все я прекрасно видела, только виду не подала, вся прямо офигела, не знала, что сказать. Ты его не оттолкнула, я же видела. И как он на тебя смотрел, и за колено… тоже видела… Кобелина!

– Ты его любишь? – в замешательстве спросила Ния.

– Не знаю. Когда-то любила, а сейчас… Я замуж хочу, мужа, детей… понимаешь?

– Какой из него муж… морду бить будет.

– А других нет. Ты вот была замужем, за мужниной спиной, у тебя все есть… зачем он тебе? А у меня ничего… всю жизнь ничего! Как проклятая!

– Успокойся, он мне не нужен. Где он?

– Ушел. Сказал, придет к ужину.

– Пусть убирается! Я не хочу его видеть! – закричала Ния.

– А вчера тебе понравилось! – Настя тоже сорвалась на крик. – Ты! Подруга называется! Привыкла, что все лучшее тебе! Ах, Агничка! Такая необыкновенная, такая веселая, и поет, и танцует! И шмотки классные! Помнишь, как ты давала мне на дискотеку свои платья? Помнишь? А как ты меня шугала, когда я посадила пятно, тоже помнишь?

– Не помню… – пробормотала Ния. – Не говори глупости, не было такого.