Пепел (СИ)

Асдар, может, зря я собрался уезжать, а? В тебе, оказывается, скрыты и другие наслаждения. Три недели я безостановочно пробовал разнообразных женщин. Но еще ни разу вот так не замирал, очарованный этим садом, этой дивной ночью и этой невинной красавицей. Свободной рукой она потянулась к моему лицу. Я приблизился к ней и сам потерся щекой о ее пальцы. Потом осторожно укусил их. Она вздрогнула. Под моими пальцами, по-прежнему сжимавшими ее запястье, чувствовалась быстро пульсирующая венка. Э-э, девочка. Да я тебе, похоже, очень и очень нравлюсь.

Я снова склонился к ее запястью. Вдохнул едва уловимый аромат духов и стал скользить губами вверх по руке. Моего лба коснулся пушистый мех. От этого прикосновения по телу побежали мурашки. Я вздрогнул от неожиданного удовольствия.

— Мое имя Лан, — едва слышно прошептала она, когда я коснулся горячими губами ее лба.

— А меня зови Эстре, — сказал я. Смешная. Какое мне дело до ее имени? Сколько их уже было, этих имен? Сотни, если не тысячи. А я помню от силы десяток. Но тебя я, пожалуй, запомню. Как странный сувенир, подаренный мне Асдаром в последнюю ночь.

Я осторожно притянул девушку за талию и скользнул в складку платья, ощутив под пальцами горячие бедра.

— Лан хочет тебя, Эстре, — прошептала она. Я улыбнулся, нежно прижимая ее к своей груди и вдыхая запах ее волос. Обожаю женщин Асдара и их искренность. Действительно: какой смысл скрывать мимолетно посетившее нас желание, если мы, возможно, больше никогда не встретимся? Куда правильнее сказать все сразу, пока мы оба здесь, и насладиться друг другом.

— Идем, — сказала она, увлекая меня за собой.

— Куда? — удивился я. Но Лан не ответила. Мы прошли по извилистой тропинке, выбрались из сада и оказались в чьих-то покоях — женских, судя по интерьеру.

— Это твоя комната? — спросил я. Лан кивнула, робко глянула на меня и потянула к кровати — большой, под белым кружевным балдахином: как над колыбелью младенца, только раз в десять больше. Скинув туфли — надо же, она не босая — девушка забралась в самую середину и замерла там. В высоких канделябрах горели десятки уже порядком оплывших свечей, и в комнате было довольно светло. Я ждал, что она попросит приглушить свет, но Лан молчала. Тогда я тоже откинул белое кружево балдахина и сел рядом с ней.

Лан снова оглядела меня: теперь уже более внимательно. Подняла руку и кончиком пальца обрисовала черты моего лица. Я закрыл глаза, наслаждаясь этой невинной лаской.

— Эстре, так ты и есть тот чужеземец, о котором говорила мама? — спросила она.

— Ну да, — я улыбнулся и посмотрел на нее, демонстрируя свои светлые глаза, каких нет у местных мужчин. Я всегда подозревал, что именно это сочетание светлых глаз и темных волос, редкое даже для Крагии, привлекает дам.

— Ты красивый, — удовлетворенно сказала она. — Я давно такого искала.

Все интереснее и интереснее. А наша девица, оказывается, еще и привередливая: красавчика себе искала для первого раза. Ну что ж, примем как комплимент. Хоть это и прозвучало немного странно.

Я тоже рассмотрел ее повнимательнее и был приятно удивлен: тело девушки оказалось на удивление ухоженным. Холеными у нее были не только пальчики, но и вообще вся кожа, явно натертая каким-то дорогим маслом, запах которого и сейчас услаждал мой нос, отвыкший от благ цивилизации. Волосы она распустила, и теперь они ниспадали на плечи волной тяжелых блестящих кудряшек. Черные брови мягко поблескивали, а из-под пушистых ресниц на меня глядели большие раскосые глаза. Она была не просто красавицей, она была красавицей с какой-то неуловимой изюминкой. Я смотрел и смотрел, и все никак не мог понять, что же в ней такого особенного: может, эта родинка под глазом? Или этот едва заметный шрам, белым штрихом рассекающий бровь? Или слишком пухлая нижняя губа, которую так и хочется лизнуть? А может быть, забавный изгиб крыльев носа или малость несимметричная улыбка? Или эти забавные зубки, выросшие чуть косо: ровно настолько, чтобы это вызывало умиление, а не отвращение? Где ты пряталась все это время, красавица моя? Дом, конечно, большой, но за эти ночи я его, кажется, весь облазил, а тебя встретил лишь перед отъездом. Даже немного обидно. Впрочем, нет, все правильно. Ведь самое вкусное должно оставаться напоследок, чтобы оставить долгое, приятное послевкусие.

Лан тем временем тряхнула головой, отодвинула в сторону юбку и, по обычаю своей родины, забралась на меня сверху, неровно дыша и явно нервничая. Движения ее были мягкими, но неуверенными. Она напоминала котенка, лишь недавно открывшего глазки и боязливо высунувшего нос из укрытия.