Пепел (СИ)

Всё сказанное запросто может оказаться блефом, грязной уловкой. Чтобы я ещё раз ступил на эту проклятую землю?

***

Мы договорились встретиться поздней ночью на заброшенном полустанке. Я сидел на прохладной раскрошившейся бетонной платформе. От скамеек остались только криво спиленные железные штыри – дело рук собирателей чёрного металла.

Вокруг стрекотали сверчки, под одиноким и тусклым уличным фонарём роились мошки и мотыли. Чудо, что фонарь до сих пор работал. Под ухом пищали комары, недовольные тем, что не могут прокусить плотную ткань походного костюма.

В стороне послышался намеренно громкий кашель. Под свет фонаря не спеша зашёл человек в брезентовом плаще. Под капюшоном горел огонёк сигареты.

Без сомнений, то был мой проводник. Он вальяжно поднялся на платформу, подошёл ближе и сел рядом.

— Ты Лоцман? — проводник глубоко затянулся, резко выдохнул, издал мерзкий звук, предваряя смачный плевок под ноги.

— Я. А ты… Дирижабль?

— Дирижёр. Память подводит? — возмутился проводник и громко высморкался, обтерев пальцы с остатками добра о платформу.

— Рад знакомству, руки жать не будем.

— Ну как хочешь. Ты писал, что в Зоне бывал уже. Давно?

— Лет десять назад.

— Гонишь!

— Может быть, — ответил я и спрыгнул с платформы. — Что-то не так?

Тусклого света хватало, чтобы разглядеть скептическое выражение лица под капюшоном. И нежарко ему? Или так он хочет казаться брутальным и загадочным?

По всей видимости, скепсис проскользнул и на моём лице. Дирижёр поверил или сделал вид.

— Я таких ещё не встречал. Что же должно произойти, чтобы вернуться через десять лет? Немногие ушли и выжили на большой земле, в основном те, кто смог разбогатеть. Ты разбогател?

— Ага.

— А чего возвращаешься?

— Обеднел, — на этот раз бессовестно соврал я и медленно пошагал вдоль платформы. — Может, уже пойдём?

— Пойдём-пойдём. Только я впереди, — Дирижёр суетливо выкинул окурок и спрыгнул на землю.

От проводников через Периметр много ума не требовалось. Как мне показалось, его у Дирижёра столько и не было. Раньше проводники использовали связи на блокпостах, знания тайных троп и навыки разминирования. Но было это задолго до возведения огромной стены. Как обстоят дела в наши дни, я не знал.

На сталкерской пенсии жизнь внутри Зоны перестала меня интересовать, и любые упоминания вызывали лишь отвращение. А вот времени на подготовку и получение новой информации попросту не было. Бандиты сильно торопились, а я уже не мог им отказать, да и не хотел.

***

Прожектор почти поймал нас, но мы успели вжаться в землю. Пятиметровая бетонная стена возвышалась над взрытым гусеницами полем. И зачем здесь раскатывала тяжёлая бронетехника?

Новый Периметр обрёл плоть прочнее, чем хлипкая линия блокпостов, соединённых колючей проволокой, реальнее, чем пафосное сталкерское словцо. Несколько сот метров мы ползли вдоль стены и не поднимали голов. Тяжёлые рюкзаки тащили волоком за собой.

Проводник повернул налево, в сторону стены и пополз к минному полю.

Предостерегающий знак «мiни» с трудом угадывался в ночи.

Я подождал несколько секунд. Доверяй, но выжидай.

Дирижёр продолжал ползти. Ночную тишину не потревожили громкие взрывы, тело проводника не расшвыряло по окрестности, а меня не засыпало землёй и осколками. Значит, он знает своё дело. Я пополз следом.

Вскоре я заметил крупный валун. От него до стены оставалась пара десятков метров. Дирижёр дополз до камня, прислонился к нему спиной, отряхнулся от земли.

— Как удобно. Будто бы его сюда специально приволокли, — я усмехнулся и расположился рядом, ширины валуна хватило бы и на троих.

— Чего усмехаешься? Его и правда специально сюда приволокли. Это метка. За нами полулегальный вход в Зону.

— Полулегальный?

— Увидишь.

Пока Дирижёр копался в рюкзаке, я включил подсветку КПК и посветил на булыжник.

Мне не показалось. Камень пал жертвой народного творчества. Здесь были и незамысловатые члены с матерными словами, и сложные рисунки с философскими напутствиями.

Одна жирная красная надпись привлекла моё внимание. Вряд ли она была написана кровью, иначе давно бы стёрлась.

«За стеной гиблая земля, возвращайся, пока не поздно».

— Да неужели, вот это забота.

—Забота? — проводник непонимающе посмотрел на меня, затем на надпись. — А, ты про это? Часто бывает скучно, сидишь, ждёшь нужного времени, пишешь всякое. Не знаю, кто это написал, но вот там пушка в форме члена. Видишь? Это я нарисовал.

Об авторстве Дирижёр заявил с гордостью поистине творческого и амбициозного художника. Когда-нибудь этот камень порежут на куски, и его пушка займёт лучшее место в Лувре.

Проводник закончил копаться и застегнул рюкзак, в его руках я заметил пластиковую карту.

— А это что?

— Мой пропуск, — Дирижёр самодовольно оскалился.

Мы прокрались к стене.

Я не чувствовал себя в безопасности.

В сером бетоне вырисовывался еле заметный контур скрытой двери. У неё не было ни ручки, ни петель, будто кто-то вырезал кусок, а потом вставил обратно.