Пепел умерших звёзд

Все эти дни дракон спал без сновидений в установке жизнеобеспечения, опутанный паутиной трубок – словно муха в ожидании паука, который высосет из нее все соки. Впрочем, паук был не настолько жаден, чтобы поглощать все за один присест – нет, он планировал доить пленника на протяжении многих лет…

Ладно, довольно пустых размышлений. Он и так достаточно оттягивал этот миг. Чародей ввел иглу в вену и нажал на поршень. Заветный эликсир, плод многолетних изысканий, вошел в кровь и начал творить свое дело. Крошечная ранка затянулась сразу же после того, как шприц был вынут – последствия экспериментов с субстанцией, которую Шривастава назвал регенерином. Оставалось лишь надеяться, что два алхимических состава не вступят в системный конфликт… Пусть у регенерина не было побочных эффектов, риск оставался всегда.

От места инъекции постепенно распространялось жжение. Стало жарко, на лбу вдруг выступила испарина, началась мелкая дрожь. «Процесс пошел, но пока несколько не так, как запланировано… – отметил Нифонт, отстраненно наблюдая за ухудшением самочувствия. – Я все же затевал эксперимент с расчетом на несколько иные результаты…» И тут он погрузился – в единый миг, не прикладывая к этому каких-либо сознательных усилий.

Впрочем, это трудно было назвать обычным погружением – таких глубин чародей не видел, даже практикуя трансовые ритуалы. Сознание буквально обрушилось внутрь самого себя, словно карточный домик, оказавшийся внутри больше, чем снаружи. Нифонт камнем падал в глубину своей личности, пролетая дверь за дверью, с каждым переходом претерпевая все более и более удивительные метаморфозы. Чародей достиг последнего предела сжатия, уменьшился до материальной точки – но вместо того, чтобы стать сингулярностью черной дыры, самодовлеющей и вполне бессмысленной, он вдруг вспыхнул сверхновой.

Сознание расширилось в сотни, миллионы раз, в мгновение ока заняло прежние объемы и устремилось дальше, дальше, еще дальше – за границы оболочки тела. Личность Нифонта огненным вихрем плясала вокруг, купаясь в эфирных потоках, ощущая всем своим существом каждую искорку той непостижимой, всепроникающей силы, которую мы привыкли называть магией. Чародей вдыхал ее, упивался ею, мог отследить каждую отдельную ноту в той симфонии сил, что пронизывали его дом и весь Оазис. Вот, оказывается, как чувствуют себя драконы!

Ядром пламенного смерча все еще оставалось человеческое тело, переплавляемое живым огнем драконьей крови, – но сам смерч становился все шире и шире, охватывая всю лабораторию. Взрывались склянки, вспыхивали реактивы, всюду огонь вырывался на волю и стремился продолжить пиршество. Сотни маленьких вспышек слились в единый ослепительный костер, взметнувшийся к небесам.

Даже жароустойчивый пластик, из которого возводились дома на раскаленной планете, не выдержал. В подобии доменной печи, порожденном колдовством, ничто не могло уцелеть. Дикая, необузданная магия, пробужденная, но не заточенная в рамки определенной формы, превращала все в хаос. Немногочисленные свидетели, не спавшие в ту памятную ночь, клялись, что дым над пожарищем отливал золотом, и то и дело принимал странные, причудливые формы, слишком сложные, чтобы списать на простую игру ветра – которого, к слову, той ночью не было. Кто знает? Возможно, так оно и было.

Нифонт вышел сквозь оплавленную дыру в стене и поднял взгляд к усеянному звездами небу. Он был наг, лишь припорошен пеплом сгоревшей одежды, его шатало, но на устах играла довольная улыбка. Он только что совершил невозможное.

Бескрайняя, поразительная сила все еще пела в его крови. Чародей чувствовал себя так, словно родился заново. Организм работал как хорошо отлаженная машина, органы чувств воспринимали мир с небывалой прежде интенсивностью и ясностью, ум был прозрачен и незамутнен, а внутри и вокруг бурлила магия. Казалось, что горящий дом обернулся атанором, в котором свершилось Великое делание – мифический процесс сотворения философского камня, способного претворить бренную смертную плоть в нечто несоизмеримо более высокое и совершенное.

Нифонт вдохнул полной грудью и тихо рассмеялся. Пора оставлять позади все старые маски и двигаться дальше. Обывателям будет ясно как день, что в этом огненном аду никто не мог выжить. Превосходное надгробие для чародея-отшельника с невнятной, наполовину исчезнувшей из Сети биографией. Сегодня Нифонт Шривастава умер; на его место заступил кто-то другой. Новорожденный бог, крещенный в пламени, еще не знающий пределов собственного могущества; тот, кому суждено нести Слово обитаемым мирам Галактики.

На Локи его больше ничто не держит. «Несокрушимый» припрятан в песках неподалеку от Оазиса, осталось перенести туда дракона (огненный хаос не мог ему повредить) и уцелевшие библиотечные сокровища – по-настоящему могущественных магических книг в полной мере касается правило «рукописи не горят»…