Пепелище славы

Сумерки сменились темнотой. Больше половины лета осталось позади, и ночь понемногу вступала в права. В бархатистом небе мерцали звезды. Скоро их загадочное перемигивание будет нарушено первыми росчерками сияния. Робкие белые сполохи, что обратятся к зиме завораживающим цветным заревом.

Шенгар стиснул зубы. Любым возможным способом он должен выбраться из западни.

Стоило ему это подумать, как на тропинке показалась знакомая фигура в облаке роскошных волос. Нириэль шла медленно, осторожно: сказывалось, что эльфы видят в темноте гораздо хуже орков. Наконец, лучница добралась до решетки.

— Презренные трусы! — прошипела она, оглядываясь в сторону лагеря. — Заставили меня сидеть в шатре и даже охрану выставили! Чтобы я, видите ли, не наделала глупостей!

— Так вот в чем дело… — проговорил Шенгар.

От звука его голоса эльфийка поспешно отступила на шаг назад. Охотник невесело усмехнулся. Нириэль нахмурилась.

— Может быть, тебе смешно… — начала она свирепо.

— Еще бы, — фыркнул Шенгар. — Вы все так меня боитесь. Раненого и безоружного.

— Это неправда!

— Конечно, неправда. Там, кстати, елка сзади. Будешь пятиться дальше, прямо в нее угодишь.

Эльфийка обернулась и едва не уткнулась носом в густые иголки. Ее лицо сделалось немного ярче — так в ночном зрении выглядела кровь, прихлынувшая к щекам.

Бывшие подруги нередко обижались на Шенгара за язвительные замечания вроде этой елки. Как правило, их обида только усиливала желание отпускать колкости… «Придержи язык, дурачина!» — подумал охотник и поспешил замять тему.

— Я думал, ты больше не придешь, — признался он. — Мне жаль, что этот Белондар оказался бесчувственным скотом.

Нириэль удивленно взглянула на орка, словно заметила что-то новое и странное, и вдруг — впервые за их недолгое знакомство — улыбнулась.

— Знаешь, — сказала она, — это первые искренние слова, которые я услышала за вечер. Я знаю, многие подумали то же самое. Но никто не решился сказать вслух… Жаль он не слышал!

— Обязательно повторю при случае, — радостно заверил Шенгар.

— Скажи… — помедлила эльфийка, прежде чем задать гнетущий вопрос. — Алангор действительно так плох?

— Увы. Он ничего не видит, и почти не чувствует ног. Хорошо, если он отыскал мех с водой. Если же нет…

Слезы навернулись эльфийке на глаза. Она в достаточной мере владела собой, чтобы не расплакаться в присутствии чужака, но горе забрало у нее слишком много сил, и полностью спрятать чувства лучница не могла.

— Я почти потеряла надежду на то, что он жив, — прошептала она. — И вот, когда я это знаю наверняка…

Шенгар почувствовал, как руки сами сжимаются в кулаки. Когти болезненно впились в ладони. Наконец, тяжкое решение было принято.

— Нириэль, — окликнул он мягко, как только мог, и обнаружил, что в хриплой орочьей глотке это прекрасное имя звучит оскорбительно грубо. — Скажи, что для тебя значит Алангор?

— Больше, чем собственная жизнь.

— Тогда… Я расскажу тебе, как добраться до пещеры, но ты должна мне кое-что обещать.

Глаза эльфийки расширились. В них промелькнуло изумление, недоверие, радость… Потом она, видимо, представила, каких ужасных клятв может потребовать орк, и лицо ее вновь сделалось печальным. Несколько мгновений она колебалась, а затем сказала тихо:

— Если обещания касаются лично меня… Я согласна на все.

Шенгар коротко кивнул. На языке у него вертелся совершенно иной список, и только врожденное чувство чести не позволяло так поступить. И все же, ему мучительно хотелось озвучить его, хотя бы в качестве шутки. С трудом Шенгар переборол искушение.

— Во-первых, обещай, что не пойдешь одна. Скажи, есть здесь кто-то, на кого ты можешь положиться?

Нириэль глубоко задумалась.

— Может быть, Ривендор… Тот, с кем я приходила в первый раз.

— А, этот. Красавец с подбитым глазом! — Шенгар неодобрительно поморщился. — Что-то не производит он впечатления надежного.

— Когда он один, с ним можно иметь дело, — вздохнула лучница. — Но стоит появиться другим, и Ривендор сразу начинает на них оглядываться.

— Ясно. Ну, если других вариантов нет, сойдет и он. Второе условие — вы отправляетесь прямо сейчас, чтобы быть у пещеры при дневном свете. Только при дневном, понятно?

— Да, — проговорила Нириэль, слегка озадаченно.

— В-третьих, не заходи в пещеру первой. Ни в коем случае. Пусть это сделает… как его там… Короче, твой спутник, и подаст сигнал, что внутри безопасно. Если сигнала не будет, или он не вернется, или ты почувствуешь что-нибудь подозрительное, немедленно отправляйся назад. Так быстро, как только можешь.

— Но…

— Без всяких «но». Если это произойдет, Алангору ты уже не поможешь, и этому с фингалом тоже. Поверь мне на слово.

— Я… Даже не знаю, что сказать, — призналась эльфийка. — Все это слишком странно. По правде, я ждала чего-то другого.

— Есть еще одно условие. С Алангором или без… Не возвращайся в лагерь. Просто убирайся из этих гор, как можно скорее. И не рассказывай никому о том, что здесь произошло.

— Но как… Как я объясню это другим?