Пепельная Луна

– Успокойся, – Тимур крепко взял Соню за плечи и встряхнул. – Недавно ты плакала и говорила мне, что в вашу с мамой квартиру может врезаться самолет. Это твои кошмарные сны. Я тебе поверил! А потом ты смеялась: что, Бернара Вербера не читал? Ну ты даешь… Каждый знает, что влетающий в твою квартиру самолет – это же цитата из Вербера. Это опять из той серии?! Да, я не такой умный, как все в вашей семье, но я люблю тебя!

– Дурак, ты не можешь меня понять. Тина на ногах тянет ко дну. Это значит, что я русалка из Андерсена?

Тимур обнял Соню и крепко прижал к себе.

– Ты не русалка. Ты – моя Сонишна, спящая красавица. Пойдем в беседку. Мы же тоже приготовили твоей прабабушке сюрприз.

– Ребята, вы где? Все приглашаются к столу! Часть вторая нашего праздника! – зычно закричал Леонид в глубину сада.

Соня с Тимуром вышли к гостям в обнимку. Катя вопросительно взглянула на дочь. Соня как ни в чем не бывало улыбнулась, наклонилась к ней и шепнула:

– Диск же у тебя?

– Конечно. Садитесь, у меня все готово.

Надежда, Леонид, Соня и Тимур затянули «Happy birthday», а Катя внесла огромный торт с числом 90 посередине. Казалось, это полыхает маленькое солнце – столько свечек горело на нем. Задували все вместе, и когда последняя свечка потухла, снова зазвучала песня, но уже одним звонким, чистым девичьим голосом под аккомпанемент рояля. Звук лился из стоящей в углу музыкальной колонки. Это пела Соня. Запись они с Тимуром сделали на студии его друзей.

Анна Ионовна замерла, прижав руки к груди: голос Сони она узнала бы из тысячи.

– А кто так красиво аккомпанирует тебе, Соня?

– Ты не узнаешь? – спросила Надежда.

– Наденька… – На глаза Анны Ионовны вновь навернулись слезы. – Я не думала, что когда-нибудь услышу, как ты играешь!

– Больше и не услышишь, но ради твоего юбилея один раз я позволила себе вспомнить прошлое.

– А я тоже спеть хочу, – скромно потупившись, произнес Леонид. – Но в таком достопочтенном музыкальном семействе стесняюсь.

– Пой, Леня, не стыдись, – разрешила Анна Ионовна.

– Казачья народная, – громко сообщил Леонид и озорно подбоченился. Стеснение его было недолгим.

«Ой, то не вечер, то не вечер», – затянул он с чувством и, едва закончив и сделав небольшую паузу, молодецки ухнул: «Любо, братцы, любо».

– Батюшки мои, – всплеснула руками Анна Ионовна, – какой прекрасный у вас голос и слух, Леонид. Отчего же вы нас раньше не радовали своим пением?

– Считайте это подарком на день рождения, – ответил Леонид. – В такой семье, как ваша, и петь-то страшно.

– Сонечка, ты почему торт не ешь? – шепнула Катя, пока Леонид выводил рулады.

– Не хочу, мне шашлыка хватило. Можно я пойду прилягу, вы ведь не расстроитесь? Голова разболелась.

– Иди, конечно, как раз твою постель сегодня утром поменяли.

Соня пошла в дом, Тимур отправился за ней, догнал уже у веранды.

– Куда ты так бежишь, тебе плохо, что ли?

– Мне очень хорошо, просто прекрасно, – Соня повысила голос так, что ее точно услышали бы в беседке, если бы Леонид не пел. – Не заметно, что ли?

Он резко развернул ее за плечи.

– Соня, прекрати! Ты хочешь испортить им праздник? – Он кивнул в сторону беседки. – Я только сегодня понял, какая классная у вас семья! Если бы у меня была такая, я был бы счастлив и не валял дурака.

– Ты потерял мать, а у меня ее и не было! Бабушка воспитывала, а мама вечно на работе, занята. У нее переговоры, сделки, показы, командировки. Я так хотела, чтобы она хоть раз косички мне с утра заплела…

– Да она пылинки с тебя сдувает, что я, не вижу, что ли?! И поднимала тебя одна. Кто бы работал-то тогда?

– А этот дом! – Соня не слушала, ее трясла крупная дрожь, будто она зябла на морозе. – Его оставил в наследство мой отец. Спасибо большое, премного благодарны! Ничего, что я родного папаню-то в жизни ни разу не видела? А ведь он умер, когда я уже была взрослой! Зачем мне этот проклятый дом? Я, может, мечтала, чтобы отец мне куклу хоть раз на день рождения подарил! Да что там куклу, хоть пупсика! Ненавижу, ненавижу…

Она пнула ступеньку веранды.

– Проклятый дом! Не нужен он мне. Вот пусть мать одна тут живет, как всю жизнь прожила. Никто ей не нужен, и я не нужна!

– Что было, того не вернешь, – Тимур снова обнял ее и не разомкнул рук. – У нас-то все будет по-другому. Верно, Соня? Все у нас будет хорошо!

– Хорошо, – послушно, как маленькая девочка, повторила за ним Соня.

– Может, вернемся в беседку? – спросил Тимур и ладонью стер слезы с ее щек.

– Да я специально ушла, давай быстренько еще раз фильм включим, без звука. Проектор и экран мать еще не убрала. Какая странная эта запись… А я думала, зачем она домой видак старый притащила.

На первом же кадре с пензенской родней Соня поставила запись на паузу.

– Видишь? Узнал?

Тимур прищурился.

– У тебя слишком богатая фантазия. Не накручивай себя, иди лучше правда приляг.

– Без тебя?

– Я приду через десять минут.

Когда половицы на втором этаже заскрипели, указывая комнату, в которую прошла Соня, он выключил проектор и, откинувшись на диване, прикрыл глаза.