Пепельное царство

Она быстро надела кухонную рукавицу и, выхватив из руки мамы сковородку, поставила ее на стол. Резкие действия Бетель вернули маму из забытья: удивленно моргая, она смотрела на дочь и, казалось, совершенно не обращала внимания на обожженную руку.

Бетель достала из шкафа баночку с мазью и бинты. Усадив за стол маму, все еще находившуюся в заторможенном состоянии, Бетель принялась обрабатывать ожог на ее ладони.

– Неужели ты не видела, что мясо сгорело? – Бетель в отчаянии хотелось плакать от осознания того, что с ее мамой происходит что-то непонятное и страшное, но она старалась сдержать слезы и панические нотки в голосе. – Неужели не почувствовала запах гари?!

Мама не отвечала, с отрешенным видом наблюдая за тем, как дочь наносит мазь на ожог, а затем бинтует ее руку. Бетель заметила, каким странным был взгляд мамы: казалось, она смотрит перед собой, но ничего не видит – настолько стеклянными выглядели ее глаза.

– Бетельгейзе, по правде говоря, в последнее время мое зрение почему-то ухудшилось, – с виноватой улыбкой призналась мама. Немного помолчав, она тихо добавила: – И не только зрение.

– Ты не чувствуешь запахи, – догадалась Бетель, а затем, положив ладонь на здоровую руку матери, взглянула на ее лицо, ожидая увидеть хоть какую-то реакцию на прикосновение, но не увидела ничего: мамино лицо оставалось все таким же непроницаемым, а ее взгляд, казалось, устремился внутрь черепной коробки. – Ты не чувствуешь моего прикосновения.

Мама вновь виновато улыбнулась и, взглянув на дочь невидящим взглядом, опустила голову, давая понять, что все предположения Бетель оказались верны.

– Зрение, обоняние, осязание постепенно начали угасать. Правда, иногда они возвращались вновь, но уже не настолько сильные, как раньше. Похоже, сегодня после проповеди в Церкви они совсем ухудшились, – сказала мама, и Бетель увидела, как задрожал ее подбородок. – Бетельгейзе, я практически ничего не вижу и совсем не чувствую ни запахов, ни прикосновений.

Будто подтверждая свои слова, мама втянула носом воздух, все еще наполненный отвратительным запахом гари, и развела руками, покачав головой. Затем она надавила здоровой рукой на перебинтованную ладонь с ожогом, но ее лицо даже не искривилось от боли.

– Остался только слух, но и он постепенно угасает. Боюсь, что уже через пару дней я не смогу тебя слышать, Бетель.

Внутри у Бетель все похолодело, когда она окончательно поняла, что означали слова ее мамы: она превращалась в оцепеневшую. Загадочный недуг обычно начинался с потери зрения, обоняния, осязания и слуха, а уже затем следовал полный паралич: оцепеневший человек обездвижено лежал в постели, не в силах даже пошевелить губами…

Бетель отвела маму, которая еле держалась на ногах, в скромно обставленную спальню и помогла ей улечься на скрипучую кровать с таким же старым матрасом, как и в комнате Бетель.

– Тебе нужно немного отдохнуть, – сдерживая слезы, сказала Бетель, с отчаянием наблюдая за тем, как мама смотрит куда-то в сторону, не видя свою дочь.

– Не переживай, Бетельгейзе. Я посплю, и мне станет лучше.

Слова мама прозвучали как беспомощная попытка успокоить дочь. Бетель наклонилась к маме и обняла ее, чувствуя, как слезы катятся из глаз по щекам и падают на одеяло, которым укрылась мама.

Когда Бетель выпрямилась, она увидела, что мама уже спит: глаза ее были закрыты, а дыхание стало едва слышным, поверхностным. Вдруг сквозь сон мама неразборчиво пробормотала:

– Тьма излучает свет. Ложь открывает истину. Покорность дарует свободу…

Она продолжала произносить безумные фразы, которые все жители деревни неоднократно повторяли во время дремы, окутывавшей их разум на проповедях Праведника Ормальда. Бетель и раньше замечала, как мама, засыпая в кровати дома, бормотала заученные на проповедях слова: это означало, что ее сознание оказывалось в состоянии дремы.

Бетель глубоко вздохнула, подавив горестный всхлип: глубоко в груди ее терзало невероятное по силе чувство тревоги, страха и ощущения перемен, противиться которым она не могла.

Бетель вернулась в свою комнату. Она уселась на кровать, взглянув на клетку, стоявшую на подоконнике у распахнутого окна: Воркун внимательно наблюдал за своей хозяйкой черными глазами-бусинками. За окном уже стемнело: небо над деревьями окрасилось в темно-синий цвет, и на этом бескрайнем полотне зажглись первые звезды. Летний воздух, наполненный ароматом луговых трав, стал чуть прохладнее, принеся с собой долгожданную прохладу.

Бетель легла на кровать, положив руки под голову. Она размышляла о беде, которая случилась с ее мамой, и с горечью осознавала, что ничем не могла ей помочь: насколько Бетель знала, в этом мире не существовало лекарства, способного вылечить оцепеневших.

Бетель вновь подумала, что если бы сейчас вместе с ними был папа, то, наверное, он бы смог что-нибудь придумать и помочь маме. Но увы: отец умер много лет назад, так и не застав рождение дочери…