Пепельные цветы

— Мы все умрём, — подтвердил Ллойд.

— Но ты сдохнешь первым, сморчок, — оскалился на него хозяин, — если будешь молотить языком почём зря.

— Сердце дрожит, — простонала Меган. — Вот-вот оторвётся.

— Ну ты! — Пирс Маклахен погрозил ей пальцем. — Ты мне это брось! Я тебе где сказал быть? Тебе ещё ужин готовить этим.

Он обвёл презрительным взглядом собравшихся.

— Я приготовлю, — вызвалась Джайя. — А ты, Меган, пойди приляг, моя золотая, полежи.

— И не надейся! — прищурился Маклахен. — Никто тебя к кухне не допустит. Ты ведь хочешь подсыпать чего-нибудь в еду, признайся. Отравить меня хочешь? Только ничего у тебя не выйдет, черномазая! — И он повернулся к Меган: — Эй, а ну хватит придуриваться, чёртова баба!

Ллойд заметил, как Джайя, пока Маклахен не видит, осенила его крестным знамением, нашёптывая что-то себе под нос.

Ллойд тоже относился к цыганам с недоверием. Он не особо любил это шумное племя, с которым сталкивался несколько раз на рынках да на просёлочных дорогах. Они были громкоголосы, неприятно приставучи и нахальны. Они были слишком уверены в себе. Ллойд, для которого отказать в просьбе человеку, даже совершенно незнакомому, было непосильной задачей, с глупой улыбкой на лице раздавал им последние деньги, бормоча только: «У меня совсем не много денег… Позвольте, но вы же оставите меня без гроша… Не лезь в кошелёк, мальчик, пожалуйста!.. Ну вот, осталась только мелочь…» и беспомощно разводил руками.

Кроме того, Ллойд охотно верил во все басни, которые рассказывались об этом народе. Он нисколько не сомневался в природной преступности их натур, врождённой тяге к обману, воровству и непринуждённому убийству. Поэтому, когда хозяин намекнул на скрытые цели Джайи, Ллойд, который питал к старой цыганке смутную неприязнь, нисколько не сомневался в обоснованности хозяйских подозрений.

— Ужин могу приготовить я, — улыбаясь, произнёс между тем Липси. — Было дело как-то, целый месяц готовил себе сам, когда жена уезжала к матушке. И весьма неплохо ел, доложу я вам. Это, правда, было давно, но… Особенно здорово, знаете ли, получались у меня сосиски в омлете и тосты с…

— Заткнись! — небрежно оборвал его Пирс Маклахен.

Липси неопределённо посмотрел на него; беглая улыбка медленно сползла с его губ.

— Я просто… — начал было он, но Маклахен не дал ему договорить.

— А я сказал, заткнись!

Наступило мрачное молчание, которое давило на плечи Ллойда ничуть не меньше, чем давеча это чёрное, опалённое, иссохшее небо, которое так медленно осыпалось на землю. Вон, на воротничке блузки у Беатрис осталась не сбита эта серая пушистая «снежинка».

В полной тишине Меган поднялась со скрипучего стула и, держась за сердце, скрылась за дверью.

— Ах, чёрт! — выругался вдруг Пирс Маклахен и метнулся к выходу на улицу. — Моуи! Вот же я пень старый! — пробормотал он на ходу.

— Куда же вы?! — воскликнула Беатрис, когда он взялся за ручку двери. — Туда нельзя!

— Тебя не спрашивают, — огрызнулся хозяин.

— А ведь правда, мистер Маклахен… — оживился Липси.

— Отвали! — бросил ему тот.

Когда хозяин вышел на крыльцо, в открытую дверь было видно, что белый свет совсем исчез за падающими с неба хлопьями.

— Пойду-ка я к Меган, — сказала Джайя. — Может, помогу чем.

— Весь урожай погибнет под этим пеплом, — с горечью произнесла Беатрис, когда Джайя вышла.

— Ну-у, — махнул рукой неунывающий Липси, — думаю, хозяин не позволит этому случиться. Собрать теплицу — дело пяти минут.

— А солнце? — возразила Беатрис. — Солнце он тоже соберёт?

Липси пожал плечами, улыбнулся.

— Будет вам нагонять тоску, Беатрис, — сказал он. — Всё пройдёт, всё кончится. Повоюют, навоюются вдосталь, и всё вернётся на круги своя. Правило номер семьдесят восемь гласит: всё плохое рано или поздно кончается, и…

— И начинается худшее, — рассмеялся Ллойд своей шутке.

Липси бросил на него критический взгляд, покачал головой.

— Всё плохое рано или поздно кончается, — повторил он, — и тогда каждый получает по мере своей веры в лучшее.

— Длинно, — не оценил Ллойд. — И не аксиоматично.

— Мудро, — не согласилась Беатрис.

— Детский лепет, — настаивал Ллойд.

— А ты, значит, — она ущипнула его за руку, — можешь быть не только ребёнком, но и циником?

Что-то в её тоне, какое-то нетерпение больно кольнуло Ллойда в сердце. Он почувствовал тревогу. Нет, это был не джип, который неожиданно вырулил из-за поворота и сигналит — нет, это был всего лишь звонок велосипеда. Но…

— Мы ссоримся? — неуверенно спросил он.

— Да нет конечно, глупый! — улыбнулась Беатрис.

— Ну и чудно, — кивнул Липси. — Каждому воздастся по вере его. Надеюсь, с этим-то наш господин Кэрролл, — он подмигнул Ллойду, — спорить не станет.

— Эту же пословицу любил приговаривать мой отец, — вспомнил Ллойд. — Когда сёк меня розгами.

— А? — поднял брови Липси. — Э-эм-м… Простите, Ллойд, если чем-то…

— Пустяки, — улыбнулся он.

Улыбка наверняка вышла вымученной. Теперь Липси станет думать, что обидел его. И станет хуже относиться к Ллойду, как часто поступают люди с теми, перед кем чувствуют себя виноватыми.

— Бедный мальчик! — Беатрис погладила его по волосам.