Пепельные цветы

Она сокрушённо покачала головой.

— Он же ни в чём не виноват, — сказала. — Не он это всё придумал.

— Он п-придумал тех, кто это всё п-пэ-э-ридумал.

— Мало грешен? Зачем ещё грешишь? Он людей по образу своему и подобию сотворил.

Она подошла, встала напротив, сложив руки на животе, глядя на него грустно и жалостливо.

— Значит, он т-тэ-э-такая же сволочь, к-как и я? — усмехнулся Деллахи.

— Тьфу на тебя, греховодник! — рассердилась Джайя. — Бог людей не убивал, как ты.

— К-конечно, не как я, — кивнул он. — Я из винтовки, п-по одному. А он — с-сэ-э-сразу тысячами. Ч-чего ме-ме-е-лочиться, д-дескать. Или он т-тоже на в-вэ-э-войне? А с кем воюет всем-милостивый?

— Скверна на тебе, — покачала она головой. — Не можешь ты никак успокоиться сердцем. Простить не можешь… А ты прости! Прости.

Деллахи махнул рукой.

— П-пэ-э-плевать. Забыл д-давно.

— Нет, — качнула она головой.

— Да. Мне за… за-а неё обидно. Она же ни в чем н-не виновата… А т-ты? Ты в чём г-гэ-э-грешна? Т-тебя он за что?

— Я тебе исповедоваться не собираюсь, — поджала губы цыганка. — Грехов у меня не меньше, чем у других, а может, и побольше будет. Но людей я не убивала — это точно.

— И я, — озвучил он давно придуманное для него кем-то оправдание. — Я врагов у-убивал.

— Мой Джанко врагом не был. Ни тебе, ни другому кому, — глухо произнесла цыганка.

— Т-тэ-э-так вышло. Ошибка. Прости.

— Не прощу. Я бы тебе отомстила, но бог тебя наказал уже.

— Д-да уж, это за ним н-не засохнет. П-под мину п-пэ-э-подвёл. Т-там т-тэ-э-только я один и остался от вэ-э-всего взвода.

— Подумай, зачем он тебе жизнь оставил.

— Ж-жизнь? — он постучал костяшками пальцев по протезу. — Это ж-жизнь? Или, — повёл руками вокруг, на окно, за которым чернело небо, — в-вот это жизнь?

— И это — тоже, — кивнула цыганка.

— Он слабак. П-пэ-э-росто не смог д-до-обить.

— Просто он любит тебя, — возразила Джайя. — Не смотря ни на что — любит. Даёт тебе исправить сделанные ошибки.

— Н-надо же, — усмехнулся Деллахи. — Т-такой душка!.. Л-лэ-э-ладно, к чёрту бога.

— У неё сын будет. Я сегодня на неё гадала.

— Сын… — улыбнулся Деллахи. И тут же улыбка исчезла с его губ. — Н-не будет. Ничего уже не б-бэ-э-будет. П-пять дэ-э-дней осталось.

Из-за двери появилась Гленда. Осторожно оглядела гостиную. Увидев, что здесь только Джайя и он, вошла.

— Джайечка, — обратилась она к цыганке. — Тебя там Меган зовёт. Она у себя.

Цыганка спохватилась, кивнула и, бросив многозначительный взгляд на Деллахи, ушла.

Девушка застыла у двери в неловкой позе, сложив руки за спиной. Он смотрел на неё, незаметно улыбаясь.

Деллахи всегда хотел дочь. Дочери у него никогда не будет. У него вообще никогда больше никого не будет. Как хорошо, что это «никогда» продлится совсем недолго — несколько дней.

— Спасибо вам, мистер Деллахи, — смущённо выдохнула Гленда.

— З-за что?

— За вистл. Это так мило с вашей стороны!

Он улыбнулся.

— Я д-даже не знаю, у-умеешь ли ты играть… Но м-маленькому б-бэ-э-будет п-полезно. Хотя бы п-пэ-э-росто звуки.

— В школе я играла немного на флейте. Даже в школьном оркестре один раз сыграла, подменяла Джудит, она тогда болела, у неё была… Ой, впрочем, это неважно.

— Это н-настоящий старинный п-пэ-э-пенни-вистл. Мне его п-подарил один ирландец. Он… Его… М-маленькому п-пэ-э-понравится.

Гленда легко и неслышно приблизилась к дивану, села рядом.

— Спасибо, — едва коснулась его рукава, — вы очень добры, мистер Деллахи.

— М-моей дочери м-мэ-э-могло быть как т-тебе сейчас.

— Она… Она..?

— Нет-нет, — мотнул он головой. — Её п-просто никогда не было. Я же с-сэ-э-солдат. Всю жизнь. П-пэ-э-профессиональный.

— Вы были бы прекрасным отцом, — улыбнулась она. И, спохватившись: — Да будете ещё! У вас всё впереди.

— Д-да, — кивнул он, пряча глаза. — Да.

— Эта дурацкая война кончится (ведь кончится же?), — с воодушевлением продолжала девушка, — и снова наступит мирная жизнь. Вы женитесь. Думаю, женщины просто с ума сходили по вам… — засмеялась лукаво. — Ведь сходили, признайтесь?

— Э-э… Я знал м-мало женщин.

— Хм… Не скромничайте, мистер Деллахи!

— Я солдат.

— Вот-вот, — кивнула она. — Статный мужчина в форме — это так… так романтично! И мужественно.

— Д-да?.. Многие н-находят это с-сэ-э-страшным.

— Ну уж нет, — подумав, ответила она. — Вот китайцы или русские в военной форме — это действительно ужас.

— К-китайцы м-мэ-э-маленькие и совсем н-не страшные, — улыбнулся он.

— И мы их обязательно победим. Ведь правда?

— К-кэ-э-конечно.

— Вы будете крёстным моего малыша?

— П-почту за честь. К-как ты его н-назовёшь?

— Остин.

— Х-хорошее имя.

— Я постараюсь, чтобы он и человеком был хорошим. Это самое главное, я думаю.

— П-пэ-э-постарайся, дочка, — он улыбнулся, коснулся её волос жёсткой, почему-то задрожавшей рукой, погладил.

— Лишь бы ему никогда не пришлось воевать. Ни с кем, — продолжала Гленда.

— П-прости.

— За что же? — она удивлённо подняла брови.

— Прости и всё. Ты м-молодец. Ты м-мэ-э-мужественная девушка. Д-дурацкое слово по отношению к д-дэ-э-девушке — «мужественная». Но т-ты именно такая.

— Спасибо.