Пьер и Мария Кюри

В начале XX столетия в Париже можно было видеть чудесных драматических артистов. Пьер и Мари ждут проходящих, как видение, выступлений Дузе. Красноречие Моне-Сюлли, мастерство Сары Бернар затрагивают супругов меньше, чем естественная игра Жюли Барте, Жанны Гранье или внутренняя сила Люсьена Гетри.

Они следят за спектаклями «Авангарда», пользующегося неизменными симпатиями людей университетского круга. В «Творческом театре» Сюзанна Депре играет в драмах Ибсена, Люнье Пое ставит «Власть тьмы». С таких спектаклей Пьер и Мари приходят довольные и… омраченные на несколько дней. Доктор Кюри встречает их с коварною улыбкой. Старый вольтерьянец не признает болезненных средств и, устремив свои синие глаза на вытянутые лица супружеской четы, постоянно говорит:

— Прежде всего не забывайте, что вы туда ходили ради удовольствия.

Супруги Кюри избегают приемов и не бывают в свете. Но не всегда возможно отделываться от официальных обедов или же от банкетов в честь иностранных ученых. Поэтому бывают случаи, когда Пьер снимает свою грубошерстную одежду, в какой он ходит каждый день, и надевает фрак, а Мари вечернее платье.

Это вечернее платье живет у нее годами и только время от времени переделывается какой-нибудь портнихой — оно из черного гренадина с рюшевой отделкой на фаевом подбое.

Какая-нибудь франтиха посмотрела бы на нее с жалостью: Мари невежественна в модах. Но скромность, сдержанность, присущие ее характеру, спасают Мари от зоркого наблюдателя и создают как бы особый стиль в ее внешности. Когда она снимает свою лабораторную одежду, действительно не эстетичную, и надевает «туалет», зачесывает свои пепельные волосы и робко окружает шею филигранным золотым колье, Мари изысканна. Тонкий стан, вдохновенное лицо сразу обнаруживают свою прелесть. В присутствии Мари, с ее огромным, бледным лбом, с ее выразительным взглядом, другие женщины не теряют своей красоты, но многие из них кажутся вульгарными и неумными.

Однажды вечером, перед выездом, Пьер с необычным вниманием вглядывается в силуэт Мари, в ее шею, в ее обнаженные, такие женственные и благородные руки. Какая-то тень грусти, сожаления пробегает по лицу этого согбенного наукой мужчины.

— Жаль… — тихо произносит он. — Как идет к тебе нарядный вид!

И со вздохом добавляет:

— Но, что поделаешь, у нас нет времени…

* * *

В тех редких случаях, когда Мари зовет к себе гостей, она прилагает все усилия к тому, чтобы угостить достойно, а пребывание у нее в доме сделать приятным. Озабоченно бродит среди тележек с первой зеленью на улице Муфтар или Алезии. Выбирает красивые фрукты, расспрашивает хозяина молочной лавки, какие сорта сыра лучше. Затем набирает в цветочном ларьке тюльпаны, лилии… Вернувшись домой, она делает букеты, пока служанка с волнением готовит несколько более сложные, чем обычно, блюда, а местный кондитер приносит с большой пышностью мороженое.

В этом трудовом жилище самому скромному сборищу предшествует суматоха. В последнюю минуту Мари осматривает накрытый стол, передвигает мебель…

Да, в конце концов у Кюри есть мебель! Семейные кресла, от которых отказались на улице Гласьер, пришлись кстати на бульваре Келлермана. Выгнутые оттоманки красного дерева, обитые переливчатым зеленоватым бархатом «цвета воды», из которых одна служит кроватью для Ирэн, а также кресла в стиле Реставрации придают изящество гостиной, оклеенной светлыми обоями.

Созывают избранных: проезжающих через Париж иностранных ученых или же поляков, приехавших к Мари с новостями. Чтобы развлечь дикарку Ирэн, Мари устраивает и сборища детей. Рождественская елка, собственноручно украшенная гирляндами, золочеными орехами и разноцветными свечками, оставит большое впечатление в памяти юного поколения.

Бывают и такие случаи, что дом Кюри становится обрамлением зрелища еще фееричнее, чем горящая огнями елка. Являются машинисты, устанавливают театральные прожекторы и рампу с электрическими лампочками. После обеда в присутствии двух-трех друзей прожекторы будут ласкать своим светом развевающиеся покрывала танцовщицы, когда она изображает то пламя, то цветок, то птицу, то волшебницу…

Танцовщица Лои Фуллер, «фея света», чарующая Париж своими фантастическими выдумками, связана колоритной дружбой с физиками. Прочитав в газетах о том, что радий светится, эта звезда из Фоли-Бержер задумала сделать себе сенсационный фосфоресцирующий костюм, чтобы заинтриговать публику. Она обратилась за сведениями к супругам Кюри. Ее наивное письмо развеселило ученых: они объяснили Лои, в чем ее проект «крылышек бабочки из радия» химеричен.

Американка Лои Фуллер, с шумным успехом выступавшая каждый вечер, поразила своих благожелательных консультантов. Она не стала хвалиться перепискою с Кюри, не приглашала их приехать и поаплодировать ей в Фоли-Бержер, а написала Мари: «У меня есть только один способ поблагодарить Вас за Ваш ответ. Разрешите мне когда-нибудь вечером потанцевать у Вас для Вас двоих».