ПЬЕР

В тот день в запертом городе чувствовался небольшой бриз, но на открытом природном просторе бриз дул теперь прямо в лицо. Волны начали собираться и накатываться, и, как только они достигли точки, где на удалении между высокими мысами крепостей широкий залив на глазах вливался в Атлантику, Изабель судорожно схватила руку Пьера и заговорила.

«Я чувствую его! Я чувствую его! Это оно! Это оно!»

«Что ты чувствуешь? – что именно?»

«Движение! движение!»

«Разве ты не понимаешь, Пьер?» – сказала Люси, следя с беспокойством и обращаясь к его бледному, напряженному лицу, – «Это волны, это движение волн, о которых говорит Изабель. Гляди, теперь они катятся прямо с моря»

Пьер снова погрузился в ещё более странное молчание и задумчивость. Было невозможно полностью сопротивляться силе этого нанесенного удара, подтверждающего, безусловно, самое удивительное и невероятное в полностью удивительной и невероятной истории Изабель. Он хорошо помнил её туманное воспоминание о бушующем море, которое не качалось подобно этажам неведомого, покинутого, старого дома среди гор, похожих на горы во Франции. Пока он был погружён в эти взаимно нейтрализующие друг друга мысли о странной картине и последних восклицаниях Изабель, лодка прибыла к месту назначения – небольшой деревне на пляже, невдалеке от великого синего шлюзового канала, ведущего в океан, который был теперь видим ещё более отчётливо, чем прежде.

«Нам не стоит останавливаться здесь», – прокричала Изабель. «Глядите, давайте пройдем туда! Белл должна пройти там! Смотрите! Смотрите! там в синеве! вон там, вон там! …далеко! …далеко, далеко, и далеко, и далеко, там! где встречаются две синевы и исчезают – Белл должна пройти!»

«Зачем, Изабель», – пробормотала Люси, – «нужно ехать в далёкую Англию или Францию; немного друзей ты найдешь в далёкой Франции, Изабель»

«Друзья в далёкой Франции? А какие друзья у меня здесь? – Ты мой друг? В глубине своего сердца ты желаешь мне добра? И для тебя, Пьер, я разве не ужасная помеха, отделяющая от всего твоего счастья? Да, я пойду вон туда – вон туда; туда! Я пойду, я иду! Отпустите меня! Дайте мне нырнуть!»

В это мгновенье Люси бессвязно перевела взгляд с одного на другого. Но оба, она и Пьер, теперь уже снова машинально схватили Изабель за безумные руки, как только они опять устремились за пределы лодки. Они тянули её назад, они говорили с нею, они успокаивали её; но, хотя и не столь истово, Изабель всё ещё с серьезным подозрением смотрела на Люси и с глубокой укоризной на Пьера.

Они не оставили лодку, как намечали; все и так были слишком рады, когда она освободилась от своей привязи и повернула обратно. Ступив на берег, Пьер снова торопил своих компаньонок при неизбежном проходе по многолюдным проездам, но попросил идти менее быстро, как только они зашагали по более тихим улицам.

IV

Добравшись до Апостолов и оставив обеих своих компаньонок заниматься личными делами в своих комнатах, Пьер, притихший и полный решимости, какое-то время посидел возле печи в столовой, а затем собрался было войти в свой кабинет из коридора, когда Делли, внезапно последовав за ним, сказала ему, что она прежде забыла упомянуть о том, что он найдет два письма в своей комнате, которые отдельно оставлены у двери во время отсутствия адресата.

Он прошёл в кабинет и медленно задвинул засов – за неимением ничего лучшего, им оказался старый притупленный кинжал – медленно прошагал до стола, не касаясь своей кепки, и посмотрел на письма. Они лежали печатями кверху; взяв в каждую руку по письму, он приподнял их и разложил по бокам от себя.

«Я не вижу написанного; мои собственные глаза ещё не знают, что они адресованы мне; все же этими руками я чувствую, что теперь держу последний кинжал, который должен будет нанести мне удар; и, нанося мне удар, они также нанесут… мне… множество быстрых ударов штыком при отскоке. На какое указать для начала? – на это!»

Он надорвал и открыл письмо, лежащее слева: