Перчатка для смуглой леди

— Я вижу только одно объяснение случившемуся, мой дорогой Аллейн, — сказал мистер Гринслейд, с трудом сдерживаясь. — Мальчик, который был, по словам Джея, неприятным и непослушным ребенком, хлопнул дверью, чтобы все подумали, что он ушел, но на самом деле остался и, каким-то образом узнав комбинацию шифра, ограбил сейф. Джоббинс поймал его с поличным, видимо, он заметил мальчика с балкона. Когда Джоббинс погнался за ним, мальчик, возможно случайно, опрокинул постамент, и статуэтка дельфина обрушилась на сторожа. Перепугавшись, он бросился в бельэтаж, намереваясь оттуда спуститься в зал, но в панике не заметил балюстрады, налетел на нее, оставив след от ногтей, и, перекувырнувшись, свалился в партер. Падая, он выронил подставку с перчаткой и бумагами, и они тоже рухнули в проход.

Мистер Гринслейд, выглядевший по причине небритости непохожим на себя, развел руками и откинулся на спинку кресла Уинтера Мориса. Перегрин сидел за своим столом, Аллейн и Фокс устроились на двух более скромных стульях, предназначенных для посетителей. Было двадцать минут четвертого, в воздухе висел густой запах сигаретного дыма и алкоголя.

— Вы не отвечаете, — заметил Гринслейд. — Вы не согласны со мной?

— Как рабочая версия ваша теория выглядит достаточно привлекательно. Она стройная и четкая. И не предполагает дальнейших усилий. Нам лишь остается ждать, пока мальчик придет в себя и выздоровеет, чтобы отправить его в колонию для несовершеннолетних за убийство.

— Вот чего я не понимаю… — начал Перегрин, но осекся. — Извините.

— Нет-нет, продолжайте, — подбодрил его Аллейн.

— Мне непонятно, почему мальчик, взяв перчатку и документы, вернулся в фойе бельэтажа, где его наверняка должен был увидеть Джоббинс. Почему он не спустился через бельэтаж в зал, а оттуда через боковую дверь к служебному входу?

— Возможно, он хотел похвастаться, или… Вы правы, — сердито заметил Гринслейд. — Ваши возражения не лишены оснований.

— И еще одно, — продолжал Перегрин. — Я должен был раньше об этом сказать. В полночь Джоббинс всегда звонил в полицию и пожарным с ежедневным докладом. Он пользовался телефоном в нижнем фойе.

— Прекрасно, — сказал Гринслейд. — У мальчика была возможность сбежать незамеченным. Ваше мнение, Аллейн?

— Следователю в принципе не рекомендуется высказываться, — небрежным тоном заметил Аллейн. — Но поскольку посетители бистро и несчастный Хокинс исключили Джея из числа подозреваемых, а вы лично находились за тридцать миль отсюда…

— Я бы попросил!

— …то у меня нет причин, чтобы не поделиться с вами некоторыми сомнениями. Каким образом мальчик, сжимая в руках добычу и находясь лицом к балюстраде, умудрился поцарапать ногтями обивку, да так, что царапины идут не поперек, а вдоль балюстрады, немного отклоняясь к внешней стороне? К тому же там есть след от обувного крема — видимо, мальчик задел ногой за обивку. Все эти следы никак не сочетаются с прыжком в зал вниз головой. Зато они отлично сочетаются с такой картиной: мальчика ударили по лицу, он упал на балюстраду, его подняли и столкнули вниз. Возражения мистера Джея также весьма разумны. Сейчас у меня нет на них ответов, надо подумать. Далее, если мальчик — убийца и вор, то кто тогда отодвинул задвижку и поднял решетку на двери главного входа? Кто оставил ключ в замке и захлопнул дверь снаружи?

— Неужто дверь была открыта?

— Полиция нашла ее открытой.

— Я… я не заметил этого, — сказал Перегрин, потирая рукой глаза. — Наверное, я пребывал в шоке.

— Наверное.

— Джоббинс запирал дверь на задвижку и опускал решетку после того, как все уходили, и мне кажется, что он всегда вешал ключ в углу за кассой. Нет, — медленно произнес Перегрин, — мальчик никак не мог открыть дверь. Одно с другим не сходится.

— Вот именно, не сходится, — мягко заметил Аллейн.

— Какие действия вы намерены предпринять? — спросил Гринслейд.

— Те, что обычно предпринимаются в таких случаях. Боюсь, дело выглядит довольно запутанным. Конечно, на постаменте или дельфине могут обнаружиться следы, но я склонен думать, что скорее всего на них ничего нет. Возможно, на сейфе есть опечатки, но пока сержант Бейли ничего не нашел. Вызывает интерес кровоподтек на лице мальчика.

— Если он придет в себя, — сказал Перегрин, — он нам все расскажет.

— Только в том случае, если он сам ни в чем не виноват, — упрямо стоял на своем Гринслейд.

— Сотрясение мозга — вещь непредсказуемая, — отметил Аллейн. — А пока нам придется допросить всех членов труппы, рабочих сцены, служащих и всех прочих.

— Допросить?

— Необходимо выяснить, кто и где был в момент совершения преступления. Вы могли бы мне помочь, — обратился Аллейн к Перегрину. — Если не считать мальчика, вы и мисс Данн последними покинули театр. Конечно, если кто-то не затаился в ожидании вашего ухода, что вполне вероятно. Вы не могли бы вспомнить, когда и через какую дверь уходили другие актеры?

— Думаю, могу, — нахмурился Перегрин.