Перчатка Соломона

– Гилберт?.. – растерянно повторил он, но тотчас же понимающе заулыбался, – А, это тот парень, с которым ты все треплешься, когда приходишь навестить моего брата? Ну, который еще вечно бубнит, что лезть в чужие дела не хочет, да? Правильная, кстати, позиция, – он неожиданно кривовато ухмыльнулся, бросая на Кевина быстрый, колкий взгляд, – Всем бы рекомендовал себя так вести, – в словах этих, прозвучавших, казалось бы, совершенно отстраненно, брошенных как бы между делом, фельдшеру почудился некоторый намек, едва ли не угроза. В мыслях неожиданно вспыхнуло предположение, догадка, в верности которой молодой человек был уверен на сто процентов, – видимо, насколько ему самому надоел постоянно норовящий проникнуть в палату Галейна блондин, настолько и он успел надоесть этому самому блондину. А в свете только что узнанного, да еще и помноженного на собственные догадки о персоне этого парня, это могло быть довольно опасным – милый юноша, судя по всему, не остановился бы перед тем, чтобы убрать осточертевшего ему человека со своей дороги.

– Мне это сказала какая-то медсестричка из местных, – блондин, не дожидаясь ответа на собственные вопросы, слегка пожал плечами, – Я спросил, как он там, она и ответила. Вроде же там палата нужна, а он выздоравливает быстро…

– Все еще под вопросом, – поспешил прервать его фельдшер, – Чувствует он себя действительно гораздо лучше, но пока что беспокоить его не рекомендуется. Как только посещения будут разрешены, мы вам обязательно сообщим, – и, завершая речь, ставя точку в разговоре, он растянул губы в подобии вежливой улыбки.

На лестничной площадке ненадолго воцарилось молчание. Затем молодой человек, на протяжении нескольких секунд с каким-то странным, задумчивым интересом созерцавший своего собеседника, мягко улыбнулся в ответ, взъерошивая волосы.

– Ну, что ж… – глаза его сверкнули холодным пламенем и, словно отразив его, ярко-синим огнем полыхнул на пальце неизменный перстень, – Видимо, мне остается только ждать, – он моргнул, туша холодное пламя в очах и, вновь принимая на себя вид недалекого простачка, весело подмигнул, – Ладно, до встречи, док! Удачи с малышкой Энни, – и, махнув рукой, молодой человек легко сбежал вниз по лестнице, скрываясь, наконец, из виду.

Кевин облегченно перевел дыхание. Состоявшаяся беседа удовольствия ему решительно не доставила.

– Полагаю… – говорил он медленно, негромко, словно бы взвешивая каждое свое слово, – Я не ошибусь, если предположу, что это и был Шон Рэдзеро? – завершив вопрос, он обернулся, взглядывая на пристально созерцающую его девушку.

Энни невнимательно качнула головой.

– Не ошибетесь. Кевин… откуда вы знаете моего брата?

Молодой человек, все еще находящийся под впечатлением от беседы с блондином, которого теперь имел полное право называть в мыслях – да и вслух – настоящим именем, недоуменно заморгал. Вопрос, совершенно, казалось бы, не связанный с темой беседы, поставил его в тупик.

– Почему вы спрашиваете?

Лицо девушки помрачнело. Убежденная, по-видимому, что собеседник пытается скрыть от нее что-то очень важное и совершенно этим недовольная, она нахмурилась, делая небольшой шажок вперед и словно бы переходя в атаку, исполненная решимости получить исчерпывающий ответ на свой вопрос.

– Потому, что он несколько раз назвал вас «док». Потому, что вы, зная моего брата, знакомы и с Шоном Рэдзеро, и это дает возможность предположить, что и Пол имеет какое-то отношение к нему. А Шон – опасный человек и то, что он говорил о каком-то «брате», которого у него не может быть… – она замолчала и неожиданно прижала руки к груди. В синих глазах ее заплескался страх.

– Он… он же говорил не о моем брате, правда?..

Кевин тяжело вздохнул. Эта девушка, столь неожиданно повстречавшаяся ему на пути, такая открытая и приветливая, вызывала в душе молодого человека самую искреннюю симпатию, самое неподдельное расположение и обманывать ее, заставляя нервничать и переживать, фельдшер хотел, пожалуй, не больше, чем ее брат. А девушка, тем не менее, волновалась, беспокоилась и как успокоить ее, он не знал. Единственное, что он мог бы сделать сейчас – это рассказать ей правду, все как есть, сообщить истину о том, что произошло, ответить на мучающие ее вопросы честно и искренне… но он колебался. Рассказ его не принес бы Энни ничего хорошего, даже преподнесенный наиболее мягко, но и неизвестность, тем более неизвестность пугающая, страшащая была определенно не лучше.

– Я… – начал Кевин, но тотчас же замолчал. Что говорить, с чего начинать, он не знал.

Девушка, напрасно прождав несколько секунд продолжения фразы, досадливо выдохнула и неожиданно повернулась к собеседнику спиной, явственно намереваясь вернуться в квартиру.

– Вы правы, – голос ее зазвенел от негодования, – Лучше я позвоню Полу и узнаю все у него. Извините.

– Энни! – видя, что собеседница всерьез вознамерилась выполнить то, о чем говорит, молодой человек не выдержал. Подавшись вперед, он схватил ее за плечо, останавливая и, тут же смутившись порыва, поспешил убрать руку.