Перебежчик

Падение длилось всего-то пару секунд, но Филиппу эти секунды показались двумя часами. В голове успел пронестись целый рой сумбурных мыслей, а в душе закипели и превратились в пар, казалось, все возможные эмоции. В итоге, когда Грин оказался на уровне верхушек острых бамбуковых кольев, душа очистилась от всего лишнего, а заодно прояснилось и у Фила в голове. Начинающий (и одновременно заканчивающий) десантник явно миновал критическую точку, но пока оставался жив. Это внушало хлипкую, глупую надежду на спасение, которое, как известно, дело рук самих нуждающихся в спасении.

В первую очередь следовало приземлиться не на шею. Грин отчаянно замахал руками, выравнивая свое положение в пространстве, а затем прижал руки к телу и чуть согнул ноги. Вниз посмотреть он не успел, но почему-то обрел уверенность, что поверхность, на которую он собирался приземлиться, не убийственно твердая. Ноги наверняка переломаются, но выжить, пожалуй…

Ступни на миг обожгло, а затем они просто онемели. Колени, как ни старался Грин напрягать мышцы ног, едва не воткнулись в нижнюю челюсть, а голову встряхнуло так, что потемнело в глазах. А еще перехватило дыхание, словно от сильного удара в живот. Впрочем, и хорошо. Иначе мог бы захлебнуться, ведь следующим ударом стала хлесткая пощечина, которую Филиппу нанесла холодная волна какой-то вонючей жидкости. Неужели умудрился спикировать прямиком в деревенский нужник? Хотя, откуда в джунглях нужники?

Грин на миг замер, анализируя ощущения, дернулся — руки и ноги, как ни странно, слушались, — понял, что погружается все глубже в вонючую жижу, забарахтался и вскоре всплыл на поверхность.

Что там не тонет, как утверждают народные юмористы? Кто бы спорил? Вот только у Грина имелось одно маленькое уточнение. Не тонет «оно» ни в чем. Даже в практически таком же г…е.

7. Москва, 30 марта 2015 г.

Похитить Вику оказалось несложно. Около полуночи Гюрза вызвал Вику к себе, якобы еще разок поговорить о старых проблемах. В ноль пятнадцать Вика отключилась после того, как Гюрза брызнул ей в лицо из баллончика. А около часа ночи провокатор вытащил девушку из машины и сдал Вику с рук на руки стражникам из личной охраны Арианны.

— Отличная работа, Гюрза, — без эмоций проговорила госпожа приор, наблюдая, как стражники уносят Вику в тюремный блок базы серпиенсов под Тушинским силовым куполом.

— Мне пришлось рискнуть, госпожа, — сказал агент. — Я, как и прежде, старался не засветиться, но я не уверен, что мне это удалось. Возможно, теперь Сопротивление знает, кто я на самом деле.

— Это не страшно.

— Я так и думал, — Гюрза выдохнул с облегчением. — Вы не представляете, госпожа, насколько меня радует тот факт, что больше не нужно возвращаться в подвалы, что теперь я могу постоянно быть рядом с вами, Арианна…

— Ты не понял, Гюрза, — Арианна смерила агента холодным взглядом. — Твоя миссия пока не закончена. Ты вернешься на базу и сделаешь еще одно важное дело. Узнаешь все о людях-индиго.

— Я… — Гюрза обмер, — не смогу, госпожа! Я погибну!

— Будем надеяться, что ты не засветился.

— Но это не так! Я почти уверен, что меня смогут опознать! Возвращение на базу для меня — верная смерть! За что, госпожа? Почему вы хотите моей гибели?!

— У нас нет выбора, Гюрза. Ни у тебя, ни у меня. Ситуация вновь изменилась. И очень сильно изменилась.

— Госпожа, но…

— Молчи, Гюрза! — Арианна повысила голос. — Если ты добудешь достоверную информацию, возвращаться в подполье тебе не придется. И я добьюсь присвоения тебе звания серпиенса первого уровня. Обещаю. И больше никаких возражений. Иначе смерть. Это тебе понятно?

— Да, госпожа, — Гюрза окончательно сник. — Хотя смерть мне обеспечена в любом случае.

Арианна ничего не ответила. Она лишь взглядом указала на дверь своих апартаментов. Гюрза поклонился и вышел.

А выйдя, едва не завыл, как раненый волк. Такой чудовищной подставы от Арианны он никак не ожидал. Все понятно: ситуация изменилась, обстоятельства диктуют, проблемы давят, но разменивать ценного агента, как никчемную пешку, разве это правильно?!

Да, Гюрза с самого начала предполагал, что такое может случиться. Да, он не обольщался, когда Арианна приблизила его к себе. Он отлично понимал, что ее интерес к человеческим чувствам это лишь эксперимент, попытка вникнуть в суть проблемы и получше понять психологию противника. Насколько бы Арианна ни вошла в роль исследователя, она и не думала полностью погружаться в загадочное для нее море любви. Так… побродить по полосе прибоя и потрогать воду кончиками пальцев, не больше. Ведь она серпиенс, и этим все сказано. Для нее важнее карьера, дело, интересы клана, преданность ему, пусть сам клан и не отвечает ей взаимностью. Но важнее всего, вместе взятого, для Арианны верность императору, Великому Дракону. И где в этом плотном ряду место для какой-то там любви? Ни одного мало-мальского просвета. Даже для любви к равному себе по происхождению нет зазора, что уж говорить о человеке.