Перебежчик

Ревик узнал мужчину-видящего по поездке на джипе с гор — тот самый, с нацистским шрамом на лице, с тёмными волосами и карими глазами, который был похож на пирата. Широколицый видящий улыбнулся Ревику, протягивая ему бутылку того, что оказалось churek, напитком видящих, обладающим успокаивающими свойствами.

Ревик сделал несколько глотков, жестом выражая сердечную благодарность, и большой видящий рядом с ним ухмыльнулся.

— С тобой всё будет хорошо, — ободряюще сказал он.

На этот раз он хлопнул его по плечу, достаточно сильно, чтобы Ревик качнулся и чуть не упал вперёд, к обогревателю.

Он слушал, как остальные шутят и тихо переговариваются между собой, и краем своего света подслушивал какие-то тактические дискуссии.

Никто из них не потрудился попытаться вовлечь его в эти более серьёзные обсуждения.

Ревик не возражал — правда, совсем не возражал, — но опять же, он задавался вопросом, зачем он здесь.

Он всё ещё сидел там, более или менее отстранившись, уставившись на обогреватель, допивая бутылку churek, когда услышал своё имя и обернулся.

Ревик уставился в темноту, в ту сторону, откуда доносились голоса, только для того, чтобы увидеть стоящих там Даледжема и Мару. Они собрались в тенистом уголке между двумя водонепроницаемыми палатками, натянутыми под деревьями, разговаривали тихо, но с некоторым волнением, оба довольно сильно жестикулировали, но не на языке жестов видящих.

Ревик осмотрел палатки ранее, в основном для того, чтобы отвлечься и чем-то занять свой разум, пока остальные работали и готовились к операции. В палатках использовалась оснастка, которую он никогда раньше не видел. Они также были выше, чем другие палатки, которые он использовал в полевых условиях, — достаточно высокие, чтобы большинство видящих, даже он, могло стоять внутри одной из них, выпрямившись во весь рост.

Ревик продолжал пялиться, и в конце концов Мара и Даледжем заметили это.

Они повернулись, почти одновременно, и уставились на него в ответ.

Только тогда Ревик понял, что они спорили меж собой.

Почувствовав, что его лицо заливается краской, Ревик повернул голову обратно к органическому обогревателю, сделав выражение лица неподвижным, как камень.

Больше всего на свете ему хотелось подняться на ноги и удалиться на ночь в свою палатку.

К несчастью, палатка, которую ему было назначено делить с четырьмя другими видящими, оказалась как раз рядом с тем местом, где сейчас стояли Даледжем и Мара.

По той же причине Ревик остался на месте, уставившись на светящиеся спирали обогревателя и делая вид, будто не чувствует, что они всё ещё спорят из-за него. Его aleimi следил за шёпотом обвинения и гнева, когда эти эмоции задрожали в его свете, вспыхнув в тот момент, когда Даледжем и Мара возобновили свою жаркую дискуссию.

Ревик никогда не думал, что будет скучать по тем пещерам высоко на Памире.

Он бы посмеялся над этой идеей даже днём раньше.

Тем не менее, в те долгие, наполненные чувствами минуты, пока продолжался спор, так и было.

Он скучал по тем пещерам.

Глава 9. Разделение

Ревик стоял у скопления зелёно-коричневых корней, принадлежащих густой роще ходячих пальм.

Потея.

Стараясь сохранить концентрацию, держать свет поближе к телу, пока он осматривал близлежащие деревья. Стараясь удержать свой разум прицепленным к Балидору, который сказал, что будет выступать в качестве якоря для Ревика, чтобы помочь стабилизировать его свет здесь.

Реальность этого поражала Ревика, когда он позволял себе задуматься об этом.

Балидор был в передовой команде по извлечению. Это означало, что лидер Адипана, вероятно, физически находился сейчас в трёх с половиной километрах от Ревика, не говоря уже о том, что он защищал Ревика изнутри конструкции Шулеров, воздвигнутой вокруг лагеря рабов.

Они оставили его позади, как и сказал ему Даледжем.

Не на большом расстоянии. На самом деле, совсем на небольшом расстоянии.

Ему всё равно казалось, что он слишком близко.

Он находился менее чем в трёх километрах от ограждения по периметру и менее чем в трёх с половиной километрах от передовой группы эвакуации и первого из главных зданий Гуорума.

По тем обрывкам воспоминаний, которые сохранились у него об этом месте, а также по спутниковым снимкам, которые он видел по пути сюда, Ревик точно знал, где расположены эти здания. Он даже помнил с приличной точностью, какие здания для чего использовались. Сверяя свои воспоминания с данными адипанской разведки, он вспомнил, где располагался командный центр, а также медицинские лаборатории, центр содержания под стражей строгого режима, бараки для охранников и армии.

Даже здесь, снаружи, знакомые привкусы конструкции Организации цеплялись за его свет, притягивая его так, что становилось трудно думать.

Это вызывало у Ревика тошноту, притягивало и пугало до чёртиков, оставляя металлический привкус в горле, который одновременно вызывал у него маниакальное состояние и напоминал о употреблении наркотиков, особенно в те последние несколько месяцев во Вьетнаме.