Перебежчик

— Организованная преступность Эйрстрип Ван. Саб-лейтенант запаса Смит. Уинстон эээ… Бернард…ович. Можно «товарищ шпион», — отзеркалил приветствие Уинстон.

Люди в погонах признают только военные звания. Каких бы высот человек ни достиг на гражданском поприще, для военных он останется тем, до кого дослужился в армии. «Саб-лейтенант запаса» означало, что он какой ни есть, а офицер. Не окопная вошь и не штатская штафирка.

Майор Степанов произвел на англичанина хорошее впечатление. Даже вызвал некоторую симпатию. Высокий светловолосый русский красавец, которому удивительно идет мундир. Не какой-то бородатый варвар, как в «пятиминутках ненависти».

Англичанин тоже произвел впечатление. Нечасто пойманный перебежчик способен связать два слова, а не мычать, не сыпать междометиями, не задумываться над каждым событием, как его правильно подать, чтобы получить срок поменьше и чтобы не обидеть никого из подельников.

При нормальном ходе событий шпиона бы сначала увезли, куда следует, потом допрашивали. Но сейчас под красным флагом происходило что-то совершенно ненормальное. Это стало понятно еще когда особист с первых слов перебежчика поднял по тревоге войсковой «spetsnaz».

Степанов вкратце рассказал, что ему известно о сложившейся ситуации. Он со вчерашнего вечера занимался расследованием «в поле» и прошел по следам от фермы до переправы с саперной засадой и до разбитого военного микроавтобуса.

Шпионами в Евросоюзе, занималась не милиция, а спецслужбы. Или Министерство Государственной Безопасности, которое на слуху даже за океаном. Или военная контрразведка, которая периодически меняет название и структуру, но именно туда звонят особисты с мест.

Сказать, что Олесунн — пограничная зона, было бы не совсем правильно. Правильно — прифронтовая зона. Отдельных от военного ведомства «пограничных войск», обученных контролировать границу в мирное время, в Евросоюзе давно не было по причине отсутствия мирного времени. Задача защиты границ лежала на плечах непосредственно Министерства обороны. Тем не менее, воинские части, противодействующие скрытому нелегальному пересечению границы во время длительного перерыва между боевыми действиями, по старинке назывались «заставами», а их личный состав — «пограничниками».

Обо всех антропогенных ЧП в прифронтовой зоне гражданские службы вроде милиции, МГБ, пожарных и всяких охот- и рыбнадзоров в обязательном порядке ежедневно докладывали военному диспетчеру. Этим утром милиция сообщила про перестрелку между криминальными элементами и взрыв бытового газа. Но ни слова ни про каких ниньдзя и кицунэ и ни слова про сбежавшего океанского шпиона.

Это уже само по себе из ряда вон. Не говоря уже о том, что ЧП произошло на фоне инцидента на «ферме Гуннара», где неизвестные уголовники из России устроили разборку с совершенно неожиданными японскими матросами с подводной лодки, одетыми в советскую военную форму с мобилизационного склада. Причем обе стороны использовали автоматическое оружие европейского военного образца.

«Матросов с лодки» военные следователи сразу же идентифицировали как таковых по уставному нижнему белью, татуировкам и показаниям дозиметра. Огорчились, что плавают тут всякие. Порадовались, что это хотя бы не специально обученные диверсанты. Задумались, откуда у них может быть форма и оружие.

Установили, что после перестрелки одержавшие убедительную победу уголовники разделились на две группы. Первая, в океанских военных ботинках, грамотно обрубив погоню и заметя следы, ушла на север, и ее до сих пор не могут найти поднятые по тревоге несколько сот солдат. Вторая, в гражданской обуви русского производства, отбила взятого прибывшей на место группой захвата языка на дороге в Олесунн и предположительно растворилась в городе.

При уже упомянутом «нормальном ходе событий» милиция Олесунна должна была разыскать вторую группу и представить пред ясны очи начальника контрразведки еще вчера. Но милиция отнеслась к поставленной задаче спустя рукава и отправилась ловить бандитов только тогда, когда их наличие в городе стало уже невозможно игнорировать. Когда они устроили еще одну разборку со стрельбой и взрывом. Только после этого милиция изволила неспешно приехать и доложить, что найдено пять мертвых тел, предположительно криминальные элементы русского происхождения. Никаких раненых, никаких японцев.

Утренний визит «товарища шпиона» в воинскую часть, благодаря своевременной реакции особиста, поставил на уши всех до начальника контрразведки фронта включительно. Армейский спецназ на двух вертолетах, прибывший для участия в поисковой операции, развернули буквально на взлете. Спецназ штурмом взял отделение милиции и обнаружил в подвале потайную комнату и ледник. В потайной комнате лежал раненый в руку и в ногу крупный мужчина с татуировками, а на леднике нашлись двое не упомянутых в утренней сводке японских диверсантов.

Степанов уверенно предположил, что англичанин с пулевым шрамом на лице это тот задержанный участник перестрелки на ферме, о котором доложили по рации пограничники, но не довезли. Уинстон согласился.