Перебиты, поломаны крылья

– А человека одного знаю. Он по условно-досрочному освободился, а потом его нахал какой-то в лицо ударил. Так нахалу ничего, а Кирилла в тюрьму, срок досиживать будет…

– Это он тебе такое сказал? – усмехнулся Андрей.

– Да.

– Сказать можно все, что угодно. Не верь в тюрьме никому. Даже мне не надо верить… А то, что на условиях досрочного освобождения можно загреметь в тюрьму за административное правонарушение, такое – да, бывает… Как, ты говоришь, зовут его?

– Кирилл.

– А фамилия?

– Э-э, Матюшин.

Илья не раз слышал, как Кирилла окликают по фамилии, но не знал, надо ли было рассказывать о нем Андрею.

– С тобой по этапу пришел?

– Да.

– Погоди, я сейчас.

Андрей вышел из кабинета и очень скоро вернулся с картонной папкой в руках. Личное дело подследственного Матюшина Кирилла Вадимовича.

– Ударили его, говоришь? – вчитавшись в дело, с ухмылкой спросил Андрей. – А это смотря кто кого ударил. В ограблении он подозревается. Телефон сотовый у человека забрал. Сначала ударил, а потом забрал. На месте преступления задержан, с поличным…

– А первый раз за что его посадили? – удивленно спросил Илья.

Он не думал, что Андрей врет насчет мобильного телефона. Зачем ему это?.. Зато выходило, что Кирилл соврал. Но ведь он и сам предупреждал, что нельзя ему верить.

– Так, сейчас… Осужден на восемь лет строгого режима за изнасилование… Был преподавателем филиала социального института в нашем городе, изнасиловал студентку четвертого курса, так, Воротынскую Юлию Николаевну… А тебе он что рассказывал?

– То же самое.

– Хоть здесь не соврал… Неприятный момент, скажу тебе. За изнасилование у нас не очень жалуют…

Андрей продолжал изучать личное дело.

– Так, под следствием находился в нашем изоляторе, осужден семь лет назад. Я тогда еще здесь не работал… Ты с ним задружил, да?

– Ну, что-то вроде того.

– Плохо, – озадачился Андрей. – Может быть, даже хуже, чем я думаю…

Он достал из кармана телефон, протянул ему.

– Я сейчас уйду, а ты пока с Нилой поговори. Пообщайся.

В этот раз Андрей отсутствовал дольше – минут пятнадцать, не меньше. Зато вернулся в благодушном настроении.

– Нормально все с этим твоим Матюшиным, братва признала его невиновным. Суд признал одно, а братва другое. У суда одно наказание, у братвы другое. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – удрученно кивнул Илья.

Он уже знал, что насильников в тюрьме опускают. И тех, кто с опущенными якшается, наказывают так же. И если с Кириллом что-то неладно по этой части, то Илья тоже мог оказаться в касте неприкасаемых. Но раз с Кириллом все в порядке, то бояться, казалось бы, нечего. Но сам факт существования в тюрьме столь мерзких и чудовищных по своим последствиям порядков повергал в унылое отчаяние.

И разговор с женой радужных надежд не вселил. Общие слова, общие обещания, ничего конкретного. «Люблю, жду, скучаю…» Илья искренне заверил ее, что если выйдет на свободу, то ни за что больше не разочарует ее. Искренне верил, что так и будет. Но когда он выйдет, вот в чем вопрос. И выйдет ли вообще.

– Плохо тебе, понимаю, но ты сам во всем виноват, – развел руками Андрей. – За то и расплачиваешься…

– За чужую вину расплачиваюсь, – обреченно вздохнул Илья.

– Не знаю, не знаю… – недоверчиво и жестко усмехнулся Андрей.

Он вызвал конвоира и велел ему отвести Илью на сборку.

Глава шестая

Илье приходилось париться в элитных саунах с дорогими spa-джакузи, с обслуживающим персоналом исключительно из симпатичных девушек в коротких туниках. Но то удовольствие, которое он там получал, казалось сущим пустяком по сравнению с тем, что он испытывал сейчас под хлесткой прохладной струей темноватой от ржавчины воды из трубы без душевой лейки. Жесткое хозяйственное мыло вместо пенящегося геля, дешевая мочалка из пересохшего мочала вместо мягкой губки, но с каким блаженством он растирал свое грязное, расчесанное в кровь тело, с каким наслаждением омывал себя водой совсем не банной температуры.

Тюремная баня только называлась баней, это был всего лишь моечный зал с облупленной кафельной плиткой, шестью душевыми кабинками открытого типа, работающих кранов – всего четыре, и все без леек. Илье очень повезло, что их было всего восемь человек и время вроде бы никто не ограничивал. Им с Кириллом достался один душевой сосок на двоих, тот стирал свое белье, а Илья ожесточенно надраивал себя, как будто этим можно было навести чистоту на свое тело на несколько дней вперед.

Эх, если бы после душа его ждало мягкое полотенце и симпатичная девочка-массажистка. Да хотя бы просто в чистую постель завалиться и поспать минут сто в полной тишине и спокойствии. Но, увы, помывка сейчас закончится, и его вместе с другими несчастными отправят по тюремному этапу в общую камеру, где он должен будет находиться в ожидании суда. А он уже имел представление о том, что представляет из себя такая камера, и ему вовсе не хотелось туда попадать. Но ведь его никто не спрашивает. Его поведут, а он пойдет, как овца на заклание. И страшная мысль о скорой смерти билась в сознании загнанной в клетку птицей.