Перебиты, поломаны крылья

Ему вовсе не хотелось никого подводить – ни товарищей своих по несчастью, ни тех, кто по другую сторону решетки.

– Затем, что думать надо, когда что-то делаешь. Я – должностное лицо, а ты мне сигареты предлагаешь, которые тебе не положены. Человека, выходит, подставляешь. Нехорошо… Ладно, расслабься, это я так, для общего сведения. Никакой рапорт я писать не буду. А то, что за приемщицу переживаешь, хорошо, значит, не умер в тебе человек…

– А что, может умереть?

– Бывает и такое. Садится в тюрьму человек, а выходит зверь… Как там Сельдец поживает? – внезапно спросил Андрей.

– Ничего, – растерянно пожал плечами Илья. – А что?

– Как же ничего, если у вас в камере власть переменилась.

– Власть?! В камере?! – еще больше растерялся Илья. – Ты откуда знаешь?

– Должность у меня такая – все знать, – снисходительно усмехнулся Андрей.

– Тогда почему Кирилла не остановили? – в раздумье и возмущенно спросил Илья.

Ему ничуть не было жаль Сельдеца, но если бы Кирилл убил его, то получил бы за это десять-пятнадцать лет строгого или даже особого режима.

– А зачем его надо было останавливать? – внимательно и, как показалось ему, провокационно посмотрел на него Андрей.

– А если бы он Сельдеца убил?

– Он что, мог его убить?

– Мог.

– А в подробностях?

И тут до Ильи дошло, что Андрей не владеет всей информацией. Знает, что был звон, знает о его последствиях, но ему неизвестно, кто ударил в колокол. Зазевался надзиратель, проглядел момент, как Кирилл Сельдеца избивал…

– Что в подробностях?

– Как Кирилл Сельдеца чуть не убил.

– Как он мог его убить, если ничего не было. Не понимаю…

– Дурака включил? Ну-ну… – с присущей для его профессии жесткостью и хищной угрозой усмехнулся Андрей. – В благородных тюремных рыцарей играешь? Так вот знай – нет здесь таких. Играть играют, а на допросах колются и от сотрудничества не отказываются…

Андрей достал из ящика стола маленький ножичек, притупившийся карандаш и стал его затачивать до игольной остроты – как будто это помогало ему снять нервное напряжение. Заточил карандаш, убрал его, спрятал нож. И пристально посмотрел на Илью – как будто хотел передать ему остатки этого самого напряжения.

– Не надо со мной в непонималки играть, – сказал он. – Я этого не люблю… Могу в другую камеру отправить. Хочешь в другую камеру?

– Нет, не хочу, – затрепетал Илья.

– Тогда скажи, что было?

– Было. Сельдец на меня наехал, а Кирилл заступился. Чуть не убил его. Свалил его с ног и головой об пол… Если бы не Вадик, не знаю, что было бы…

Не вдаваясь в подробности, но ничего не утаивая Илья рассказал, как было дело.

– Значит, Вадик у вас теперь новый смотрящий, – сделал вывод Андрей.

– Да мы как-то не решили.

– Ну, не вам это решать… Самозванец ваш Вадик. Такой же самозванец, как и Остап… Ладно, с этим мы разберемся. Главное, что ты сам с собой разобрался.

– Как это я сам с собой разобрался? – не понял Илья.

– Определился, с кем дружить и кому помогать.

– С кем дружить? С Вадиком?

– При чем здесь Вадик? – жестко и вместе с тем торжествующе усмехнулся Андрей. – Со мной дружить будешь и мне помогать. Осведомителем стал, поздравляю. Выговорился, на душе, наверное, полегчало?.. Это как на исповеди – покаешься, и сразу камень с души…

– Я не уверен, – мотнул головой Илья.

Легче ему не стало, как раз наоборот – как будто гора твердокаменная поперек души выросла. Не хотел он становиться осведомителем, но Андрей его переиграл. И очень легко переиграл – всего-то пригрозил переводом в другую камеру…

– Расслабься и не бери в голову, – иронично посмотрел на Илью хитрый оперативник. – Все через это проходят, не ты первый, не ты последний… Нила звонила, спрашивала, можно ли телевизор в камеру передать. Я сказал, что можно… У вас телевизор плохой, а теперь хороший будет, жидкокристаллический. И холодильник небольшой пришлет…

Илья приободрился, когда представил, как будет смотреть со своей шконки телевизор, возможно, в комплекте с приставкой «DVD». Да и холодильник не помешает… Но тут же мысль о собственной мелочности опустила приподнявшееся было настроение. Он еще мог оправдать себя в страхе перед новой камерой – любого нормального человека можно этим напугать. Но Андрею мало было кнута, он подбросил ему еще и пряник – перспективу иметь в камере хороший телевизор. Он поманил, а Илья повелся – как дурачок на конфетку. Обрадовался. Как будто нет у него чувства собственного достоинства. Нельзя так…

– Чего нос повесил? – попытался встряхнуть его Андрей. – Как будто умер кто-то…

– Может, и умер.

– О смысле жизни задумался?

– С чего ты взял? – встрепенулся Илья.

– Взгляд у тебя туманный… Но философию ты для камеры побереги. Здесь и без тебя знаешь сколько философов перебывало. Есть такие – сначала человека убьют, а потом умствовать начинают…

– Это ты про меня?

– А ты что, человека убил?