Перебитый панцирь

Зондеркоманда № 47585 развернула свою работу. Вербовщики НБО беспрепятственно разъезжали по лагерям военнопленных, созданным в Симферополе, Джанкое, Мариуполе, Ростове-на-Дону, Георгиевске и в других городах.

Делибей — один из первых кавказцев, принятый на официальную работу в абвер, был на хорошем счету в «Нахрихтенбеобахтере». По своему опыту и знаниям в области разведки он стоял на голову выше, чем другие сотрудники этого органа. Не каждый из них прошел подготовку в двух разведшколах, не каждый побывал на территории противника. В период вербовки людей для абвера и национальных формирований он умел применять новейшие методы физического и психологического воздействия на основе инструкций, разработанных в «научно-исследовательских институтах» «Аусланд-Абвера» и «Рейхсзихерхайтсхауптамта».

Боде ставил Делибея в пример остальным офицерам НБО, ибо он преуспевал и на новой работе. За короткий период полковник-эмигрант завербовал для разведывательных школ десятки агентов, и не только из числа дагестанцев, но и представителей других национальностей.

* * *

— Магомед, — заявил однажды Делибей в беседе с военнопленным дагестанцем Чалаевым, содержащимся в лагере в Джанкое, — только слепые не видят, что творится вокруг нас.

— Мы не слепые, герр полковник. Мы всё видим, — с усмешкой ответил военнопленный.

— Ты пойми, мой земляк, нам надо сейчас договориться обо всем, потом будет поздно. Войска генерала Клейста уже в Моздоке, и в скором времени они займут Грозный и Махачкалу. А тебя, если мы не найдем общего языка, могут отправить в Германию, а там строят бункеры, всякие шахты и тому подобное. Стоит ли тебе менять родные горы на всю эту дребедень?

— Я подумаю.

— Ты веришь в аллаха, земляк?

— Да, герр полковник.

— Клянусь именем аллаха, что я хочу моим братьям только добра.

— Я подумаю, — еще раз повторил Чалаев.

— Спасибо, мой брат!

3

Вот уже несколько месяцев, как Мухребов в Симферополе. Первую задачу, поставленную перед ним, он решил — подобрал себе квартиру по Паркенштрассе. По этой улице в здании под номером 7 разместилась разведшкола, ради которой Мухребов очутился в Симферополе. Путем наблюдения за школой, ему удалось установить, что начальником её является капитан Микель. «Теперь нужно постараться попасть в поле зрения начальника школы или какого-либо другого человека, связанного с ним. Не из легких эта задача. Приказ центра — закон для разведчика», — думал Мухребов.

Разведчику удалось выяснить, что среди друзей Микеля находится офицер полиции.

В один из апрельских дней 1942 года Мухребов видел, как Микель посетил полицию. Он решил воспользоваться этим случаем... Мухребов поспешно направился в пивную, расположенную недалеко от полиции. Здесь он застал пятерых немецких солдат, которые, подвыпив, заговорили о трудностях, испытываемых на фронте. Услышав разговор солдат, Мухребов сказал:

— Что вы жалуетесь на свою судьбу? Надо не разговоры вести, а лучше воевать.

— Ты откуда здесь взялся? — закричал на него один из солдат.

— Я вернулся в свои края.

— Какие тебе здесь свои края? Все края теперь наши. Но, впрочем, скажи нам, откуда ты вернулся?

— Я жил в Турции.

— Как ты попал туда?

— Бежал, когда сюда пришли красные. Я благодарен фюреру, освободившему мою землю. И вы должны тоже благодарить его.

— Мы еще проверим, где ты жил и кто кого должен благодарить. Марш с нами в полицию!..

* * *

Немецкие солдаты, сдав в полицию задержанного, ушли. В кабинете дежурного находился Микель, поэтому Мухребову приказали подождать в коридоре.

Разговор между дежурным и Микелем велся в кабинете при закрытой двери, но его обрывки доходили до Мухребова. Из содержания беседы немцев ему не трудно было придти к заключению, что Микель имел дело со своим знакомым из полиции.

Вскоре Микель вышел из кабинета в сопровождении дежурного. При прощании Микель напомнил полицейскому офицеру о какой-то своей просьбе. Речь шла о подборе какого-то человека для работы то ли сторожем, то ли вахтером.

* * *

Дежурный долго беседовал с Мухребовым. Гауптман заверил его, что о грубости немецких солдат он сообщит куда следует.

— Вы, господин Мухребов, наша опора. Мы защищаем всех, кто пострадал от коммунистов, — сказал дежурный, возвращая задержанному документы.

Однако Мухребов не спешил уходить из полицейского участка. Заметив это, немец сочувственно спросил:

— Может быть, вам чем-нибудь помочь?

— Герр гауптман, большевики расстреляли моих родителей, а дом конфисковали. Крыша над головой у меня теперь есть, но негде работать. Инвалид я, здоровье плохое, слишком много пережил.

— Не имеете ли вы желания поехать на работу в Германию?

— Это моя мечта, господин гауптман, но с моим здоровьем сразу в такую даль пока не смогу.

— А где я здесь вам найду работу? Поэтому и предлагаю вам поехать в империю. Впрочем, кем вы можете работать здесь?

— Готов хоть дворником, но лишь бы место работы находилось поблизости от моего местожительства. Далеко не смогу ходить.

— Вы свободны. Ищите себе в городе подходящую работу, а если не найдете, то через несколько дней приходите ко мне, может быть, я найду.