Перед бурей

Из удачного октябрьского опыта он знал, что всего существеннее - иметь большинство в решающий момент в решающем участке войны. И, подтянув для верности в Петроград еще своих надежных латышей, он составлял диспозицию уличного столкновения. Мы знали, что большевики в Питере полные господа положения, но не теряли надежды. На фабриках и заводах шел процесс отрезвления и разочарования в Совнаркоме. Мы могли рассчитывать на многочисленные колонны демонстрантов из всех рабочих районов к Таврическому дворцу для приветствования Учредительного Собрания.

Если их пустят, мы будем окружены живою стеной от всякой попытки разгона. Если не пустят, если будут разгонять вооруженной силой, если прольется кровь безоружных - потерпят ли это самые крепкие революционные воинские части, первыми выступившие против царя в феврале!

Преображенцы и Семеновцы приняли резолюции в пользу Учредительного Собрания. Они не хотели верить в возможность его разгрома - ведь большевики в оправдание октябрьского переворота говорили, что без него буржуазия сорвала бы созыв Учредительного Собрания. Но на случай насильственных мер против народных избранников, они соглашались пойти на его защиту, особенно, если будут поддержаны броневым дивизионом, тоже неоднократно высказавшимся за Учредительное Собрание. Эту верность свою броневой дивизион собирался продемонстрировать в день его открытия. Первым этапом его маршрута намечались казармы Преображенского и Семеновского полков: они должны были подойти {357} к Таврическому дворцу с одной стороны - с других сторон предполагались рабочие демонстрации не вооруженные.

Мы знали, что физическая сила в Петрограде на стороне большевиков, но результат выборов показал, что гуща страны за нами. Мы не хотели в Петрограде ни в коем случае подавать повода к вооруженному столкновению. Надо было морально обезоружить хотя часть находящихся в распоряжении большевиков. Для этого мы пропагандировали демонстрацию гражданского населения абсолютно безоружную, против которой было бы нелегко употреблять грубую силу. Всё, на наш взгляд, зависело от того, чтобы не дать большевикам и тени морального оправдания для перехода к кровопролитию. Только в этом случае, думали мы, могут поколебаться даже самые решительные их защитники и проникнуться решительностью самые нерешительные наши друзья...

День открытия Учредительного Собрания был назначен еще Временным Правительством. День открытия Учредительного Собрания должен был разрешить судьбу его. Вынести всю тяжесть на своих плечах предстояло нашей партии, за которую на выборах высказалось абсолютное большинство народа. Именно ее депутатам приходилось, чем бы это для них ни кончилось, попытаться быть полновластным Учредительным Собранием. Но в обеих столицах приказов овладевшей властью диктаторствующей партии беспрекословно слушалось громадное большинство тыловых гарнизонов, а по численности голосовавших на выборах она вышла на первое место. Физическая сила была не за нас. Открыв для нас двери Таврического дворца, власть имела возможность превратить его в простую мышеловку. Никаких иллюзий на этот счет у нас не было. Петербург не с нами.

Но с нами толща страны. За большевиков высказалось не более четверти избирателей - свыше 9-ти миллионов голосов из общего числа поданных 36 с четвертью миллионов голосов, тогда как за партию социалистов-революционеров 21 миллион, т. е. 58%.

И вот 5-го января, собравшись неподалеку от Таврического дворца, мы идем туда, к назначенному полуденному часу, основною массою приблизительно человек в двести. Литейный проспект пустынен. Но дворы по обоим сторонам живут своей настороженной боевой жизнью. Время от времени оттуда, как из-под земли вырастают вооруженные патрули: {358} раздаются вызывающие возгласы: кто идет? "Учредителей", всё же, мрачно пропускают. Подходим к Таврическому дворцу. Площадка перед самым дворцом загромождена легкими орудиями, пулеметами и "боеприпасами" - для наступательных действий или для выдерживания осады? Свободен один узкий боковой вход: туда впускают по одному, после проверки билетов и некоторым задается вопрос, нет ли с собой оружия?..

Зато внутри в вестибюле и коридорах всюду вооруженная стража. Картина настоящего военного лагеря. Но это не военный лагерь дисциплинированной армии, готовящейся к бою. Это - оккупанты, грубые и развязные. Пока еще ни к кому прямо не обращаясь и обмениваясь впечатлениями между собою, они бросают в пространство фразы: "вот того хорошо бы в бок штыком", "а этому пули не избежать", и "по том вон пуля плачет". У нас заранее твердое решение:

ни в какие пререкания со стражей не вступать.

Входим в большую залу заседаний.