Перед бурей

Обычно она гуляла по городу вместе с ним. Они шли рядом, рука об руку, часто останавливались, смотрели, как ровно в девять вечера Виндл Искросвет начинает зажигать даларанские фонари. Дочь Виндла, Киннди, была ученицей Джайны и, среди многих, погибла во время атаки Гарроша Адского Крика. «Нет, – подумал Кейлек, – скажем прямо: во время уничтожения Терамора». Виндл получил разрешение каждую ночь создавать памятник погибшей малышке: стоило Виндлу поднять жезл и зажечь фонарь, на фонаре появлялся ее портрет, нарисованный волшебным золотистым светом.

Теперь Джайна ушла, закутавшись в гнев и отчаяние, точно в плащ. Оставила и должность главы общества магов под названием Кирин-Тор, и его, Кейлека, обменявшись с ним лишь парой злых фраз. Ушла, не в силах вынести обрушившегося на нее горя.

Кейлек мог бы последовать за ней, принудить к открытому разговору, потребовать объяснить, отчего она ушла так неожиданно… Мог бы, но не стал. Он любил Джайну и уважал ее. И, хотя вероятность ее возвращения уменьшалась день ото дня, не оставлял надежд.

Между тем его назначили главой Совета Шести вместо ушедшей Джайны, а во время войны с Легионом дел у Кирин-Тора хватало. Была цель. Были друзья. Был целый мир впереди.

Подумывал он навестить свою добрую подругу Киригосу, спокойно проживавшую в Тернистой долине. Прожившая всю жизнь в той части света, что знает одну только зиму, Кири наслаждалась постоянным летом. Да, погостить у нее было бы неплохо, но к ней Кейлек так и не собрался. Если Джайна будет искать его, то здесь, в Даларане. И он оставался здесь.

В этот вечер ноги привели его к изваянию одного из величайших даларанских магов – Антонидаса, наставника Джайны. Она заказала эту статую, благодаря заклинанию парившую в воздухе в нескольких футах от зеленой травы, она же и сделала надпись:

АРХИМАГУ АНТОНИДАСУ, ВЕРХОВНОМУ МАГУ КИРИН-ТОРА.

ВЕЛИКИЙ ДАЛАРАН, ВОССТАВШИЙ ИЗ РУИН —

СВИДЕТЕЛЬСТВО СТОЙКОСТИ И СИЛЫ ВОЛИ

ВЕЛИЧАЙШЕГО ИЗ СВОИХ СЫНОВ.

ДОРОГОЙ ДРУГ,

ТВОИ ЖЕРТВЫ НЕ БЫЛИ НАПРАСНЫ.

С ЛЮБОВЬЮ И УВАЖЕНИЕМ, ДЖАЙНА ПРАУДМУР

Именно здесь у них с Джайной однажды возник ужасный спор. Опустошенная, подавленная зверским уничтожением своего города, Джайна жаждала мести. И, когда Кирин-Тор отказался помочь ей нанести удар по Орде, обратилась к нему, к Кейлеку. Казалось, слова ее – вначале умоляющие, затем резкие, хлесткие от боли и ярости, звучат в ушах до сих пор.

– Когда-то ты сказал, что будешь биться за меня – за повелительницу Терамора. Да, Терамора больше нет. Но я же есть! Помоги мне, прошу тебя. Мы должны уничтожить Орду.

Он отказался.

– Эта лютая… э-э… вражда… Это же не ты!

– Ты ошибаешься. Это я. И такой сделала меня Орда.

Во многих, в очень многих отношениях Джайну можно было считать погибшей вместе с Терамором так же, как и Киннди. Последней каплей послужило решение Кирин-Тора вновь принимать в свои ряды членов Орды. Азерот был слишком беззащитен перед Легионом, чтоб отвергать их помощь из-за страха и ненависти. После этого Кейлек хотел поговорить с Джайной, но она исчезла, не сказав никому ни слова.

И вдруг… По коже побежали мурашки. Внезапно он понял: леди Джайна Праудмур вернулась в Даларан. Он чувствовал ее – чувствовал совсем…

– Я подумала, что смогу найти тебя здесь, – раздался тихий голос за спиной.

С замершим в груди сердцем Кейлек обернулся.

Откинув с лица капюшон плаща, она оказалась столь же прекрасной, как и прежде. В свете луны казалось, что ее белые волосы с единственной золотой прядью, на этот раз заплетенные в косу, венчает призрачная корона, сверкающая серебром. Лицо ее было бледным, глаза – точно бездонные темные омуты.

– Джайна, – выдохнул Кейлек. – Я… Как я рад, что с тобой все в порядке. Как я рад тебя видеть.

– По слухам, теперь ты – член совета, – с улыбкой сказала она. – Поздравляю.

– Слухи верны, а за поздравление спасибо, – ответил Кейлек. – Однако я с радостью освобожу место… если ты вернулась навсегда.

Улыбка Джайны померкла, сделалась печальной.

– Нет.

Кейлек кивнул. Именно этого он и опасался, и сердце в груди отозвалось болью, но к чему было об этом говорить? Она понимала все и без слов.

– Куда ты отправишься? – спросил он.

Света едва хватало, чтоб разглядеть морщинку меж ее бровей – ту самую, неповторимую, и это подействовало на Кейлека еще сильнее, чем ее улыбка.

– Еще не знаю. Но здесь мне больше места нет. – Ее голос зазвучал резче, в нем появилась злость. – Я не могу согласиться с тем, что… – Взяв себя в руки, она сделала глубокий вдох. – Словом, я не согласна.

«Такой сделала меня Орда…»

Оба надолго умолкли, глядя друг на друга, а затем, к удивлению Кейлека, Джайна шагнула вперед и взяла его за руки. Это прикосновение – такое знакомое, такое нежное – тронуло его куда сильнее, чем он ожидал.

– Я хотела сказать тебе: кое в чем ты был прав.