Перед бурей

Фаол с Калией подняли руки и обратили взоры к небу. Конечно, солнце было скрыто за тучами, но это же не значило, что его нет вовсе, что оно не шлет жизнетворных лучей всем, обитающим на поверхности этого мира! «Вот так же и со Светом, – подумал Андуин. – Свет всегда с нами, даже если кажется, будто до него не дотянуться».

Святилище озарилось золотистым сиянием. Нет, то был не взрыв, не ослепительная вспышка, но мягкое, ласковое зарево, от которого сразу же сделалось свободнее в груди. Не в силах уснуть, да и не желая спать, Андуин бодрствовал всю ночь напролет, но сейчас, закрыв глаза и распахнув душу навстречу целительной силе, почувствовал себя обновленным, отдохнувшим, спокойным.

Стоило выйти наружу, тучи на миг расступились. Прекрасный одинокий луч солнца пал с неба на выходящих из святилища, и это тоже было благословением Света – пусть незатейливым, простым, если только подобное можно сказать о чем-то столь великолепном, как само солнце.

Многие из собравшихся, включая и самого Андуина, не бывали в этом историческом месте никогда, и им разрешили погулять в стенах крепости, не выходя за ее пределы. Подвергать кого-либо ненужному риску, позволив забрести слишком далеко, не стоило. Нет, Андуин не сомневался, что Сильвана сдержит слово, однако шпионы в их уговоре не упоминались. Сам он приказал агентам ШРУ наблюдать и докладывать, и Ловчие смерти Сильваны наверняка были заняты тем же. Их присутствие служило еще одной причиной для тревог о Калии, и ей было строго-настрого велено всякий раз, покидая закрытые помещения, надевать капюшон.

Большинство прибывших предпочли вернуться на корабли и поспать, но некоторые испросили позволения остаться в крепости Стромгард. Для них здесь была в достатке приготовлена провизия, чистая вода, шатры и сухой хворост. Андуин остановился, глядя, как они покидают святилище – одни сдружившимися компаниями, другие в одиночку. Отметив, что кое-кто остался побеседовать с Калией и Фаолом, Андуин улыбнулся: среди них была и пылкая прямодушная юная Филия, просто-таки лучившаяся счастьем рядом с Эммой, пожилой женщиной, потерявшей в войне Артаса против живых и сестру со всей ее семьей, и, что еще трагичнее, троих родных сыновей. «Старушка Эмма», как звали ее некоторые, не отличалась здоровьем и силой, да к тому же порой путалась в мыслях. Однако сейчас, беседуя с Калией и – не без опаски – с Фаолом, она мыслила ясно и выглядела вполне бодро.

– Можно сказать, последние несколько месяцев преподали мне столько уроков, что хватит на целую тысячу лет, – сказал Туралион, проследив за взглядом Андуина. – Да, во многом, во многом я был неправ.

– Генн до сих пор уверен, что это плохая идея.

– И тревоги его не напрасны. Сильвана… ненадежна и беспринципна. Однако никто не может знать, что у других на душе. Следуя собственной интуиции, ты распорядился имеющейся информацией как нельзя лучше. Генном движет ненависть и вражда – пусть не всегда, но частенько. Нами – тобой и мной – руководит иное.

– Свет, – тихо сказал Андуин.

– Да, Свет, – согласился Туралион. – Но, позволяя Свету направлять нас, не стоит повиноваться его велениям слепо. У нас есть собственный разум и собственная душа. К ним также до́лжно прислушиваться.

Андуин молчал. Он слышал о тысячелетней войне Туралиона и Аллерии. Он знал: они были приверженцами наару по имени Зе’ра, считали ее воплощением всего лучшего, что находили в Свете. Однако Зе’ра оказалась жестокой и неумолимой – угрожающе жестокой и неумолимой.

– В скором времени, – наконец заговорил юный король, – мы с тобой еще побеседуем о твоем опыте общения со Светом. Но сейчас скажу лишь, что понимаю тебя и полностью с этим согласен.

– Я расскажу все, что могу, – кивнул Туралион. – Надеюсь, это поможет тебе стать правителем не хуже отца и деда. А еще я попрошу сына, Аратора, поскорее прибыть в Штормград. Вы с ним очень похожи.

– Насколько я слышал, мечом он владеет лучше, – с усмешкой сказал Андуин.

– Почти все знакомые мне мечники говорят то же самое, так что ты – в хорошей компании. Однако, – Туралион поднял взгляд к небу, – вечер еще не настал. Каковы твои планы?

– Прогуляюсь с Генном. Хочу послушать, что он помнит об этих местах. Это поможет нам обоим отвлечься. Ну, а потом… – Андуин пожал плечами. – Думаю, надолго уснуть этой ночью мне все равно не удастся.

– Мне тоже. Я редко сплю перед битвой.

– Это не битва, – в который уж раз напомнил Андуин.

Туралион мягко взглянул на юного короля. На миг изборожденное шрамами лицо паладина озарилось улыбкой.

– Завтра вам, сорока одному человеку на поле, и всем наблюдающим со стороны, предстоит настоящий бой – не за владения и богатства, но за умы и сердца грядущих поколений, – сказал Туралион. – Я бы назвал это битвой, Ваше Величество. Великой битвой за правое дело.

В ту ночь меж зубцов старых стен загорелись факелы. Подобного древняя крепость не видела многие годы. Теплый пляшущий свет разогнал темноту, но при том породил множество зыбких теней. Ночь выдалась неожиданно ясной, окрестные холмы озарило сияние лун.