Перед бурей (СИ)

— Ерунда, сынок, — прогудел охотник. — Не так уж ты тяжёл. И заштопал меня на славу.

— Штопка штопкой, — возразил мальчишка, — а кровь должна восстановиться.

— Ладно, — проворчал Норик. — Сейчас попрошу кого подменить. Экий ты упрямый… что, наверное, хорошо.

Он немного помолчал.

— Вот об этом я с тобой и хотел поговорить.

— Об упрямстве? — Гарий заморгал.

— Нет. О крови. Как считаешь, Линде и Моне совершенно необязательно знать, что тут произошло, — Норик дёрнул подбородком, указывая на свою рану. — То есть, конечно, самого ранения не скроешь, но насколько серьёзное… ты действительно отлично меня подлатал. Так что они могут даже не разобраться…

Он смутился и умолк. Гарий понял, что улыбается — охотник был похож на нашкодившего мальчишку, который влип в неприятность, успешно из неё выпутался и теперь договаривается с приятелями, чтобы не ляпнули чего лишнего. Неприятность не скроешь, но насколько она была неприятна, матери знать совершенно необязательно…

— Замётано, — согласился он. Норик ухмыльнулся смущённо и позвал кого-то себе на замену, сам пошёл рядом с носилками. Гарий прикрыл глаза, мерное покачивание успокаивало. Рассредоточив разум, он принялся читать чувства окружающих. Боль и слабость раненых. Настороженность и готовность к подвоху войев, которые шли впереди, позади и по бокам от процессии. Спокойную уверенность Алека, тонкий лёд, под которым скрывается бушующий пламень. Грязные пятна эмоций пленников, которые не ждали от пленителей ничего хорошего. И…

Гарий вздрогнул, транс прервался.

— Стой! — громко сказал он. Войи немедленно схватились за оружие, оглядываясь вокруг. Ничего не обнаружив, не слишком одобрительно уставились на Гария.

— В кусты захотелось? — поинтересовался Джурай. — Совершенно незачем было так орать…

— Ты, — Гарий невежливо указал пальцем. — Пойди сюда.

Пленник, в которого попало это "ты", вздрогнул и вытянулся. Нетвёрдо ступая, подошёл, уставился себе под ноги, избегая взгляда Гария.

— Что ты задумал? — требовательно спросил мальчишка. Пленник — корноухий "напарник" Алека, узнал Гарий, — лишь пошевелил губами, ничего не произнёс. Еле заметно покачал головой.

— Чего ты ждёшь?

— Ничего, — чуть слышно шепнул пленник, воровато посмотрел на Гария, на Алека, снова опустил взгляд. Мальчишка закусил губу. Алек встал так, чтобы в случае чего заслонить брата. Вопросительно вскинул брови. Гарий дёрнул плечом:

— Он что-то затевает. Или ожидает, или предчувствует, уж не знаю…

Алек думал недолго, приказал, и замышляющего-предчувствующего связали заново, перехлестнув верёвку через локти и горло. Теперь он мог только семенить, запрокинув голову, любое излишнее движение грозило перехваченным дыханием.

— Вот теперь пусть задумывает, — с удовольствием сказал Алек, разглядывая "напарника". — Пошли, что ли?..

И они пошли.

Мона весь день крутилась на стенах. Помогала сколачивать двери, подводить желобы-водостоки, со скребком обежала все углы, собирая потёки смолы. Не давая себе роздыху, находила всё новые занятия.

…Она была на стене у привратной башни, когда сверху раздалось жуткое шипение. Мона выронила древко, на которое садила наконечник, задрала голову. Луиса из бойницы махала рукой, попыталась ещё раз свистнуть и закашлялась.

Мона мгновенно вскарабкалась на башню, воспользовавшись древком копья, как опорой, проскользнула в бойницу.

— Что случилось?!. - выпалила.

— Чую их, — просипела Луиса. — Вода есть?

Мона высунулась по пояс из бойницы, оглядела горизонт.

— Я никого не вижу.

— Я тоже, — ответила девушка. — Я сказала — "чую".

— Далеко? — жадно спросила Мона.

— Скоро покажутся. Но ты успеешь сбегать за водой для меня.

Мона зарычала себе под нос и вылетела вон из башни. Сама она была слишком непоседливой, чтобы научиться отпускать дух в полёт, пока тело пребывает в похожем на сон оцепенении, но ей случалось видеть выходящих из такого транса людей. Так что она принесла не воды, а морсу, и чашку холодной зайчатины с ломтём хлеба. Пока целительница жадно ела, девочка рядом приплясывала от нетерпения.

— Ну, что?

— Идут, — буднично отозвалась целительница. — Несут раненых… и мёртвых, не видела сколько, но немного. Ещё пленников ведут.

— Да что там пленники, ты скажи, кто именно… — Мона задохнулась, не в силах выговорить слово. Луиса покачала головой:

— Извини, не вижу. Я не могу приблизиться к ним — выбрасывает.

— У-у-у, — протянула Мона и снова нырнула в бойницу, принялась разглядывать лес.

— Вот они, — сказала Луиса за мгновение до того, как отряд наконец-то показался. Она не смотрела в бойницу, а лежала на полу этажа башни и, казалось, дремала.

Мона до боли прикусила губу. Отца она высмотрела издалека — благо такими рыжими волосами и маленьким ростом из ушедших в поход мог похвастаться он один. Идёт — значит в порядке. Вот учитель — седые волосы, рукоять меча торчит над плечом, и вообще кажется, что все остальные идут вокруг него. Между Александром и Нориком двое тащат носилки… фигура на них слишком невелика для взрослого мужа.