Перед бурей (СИ)

— Как будто всё, — вырвавшись из транса, проговорил Алек. — Пожара не…

Повернулся к своим и осёкся. Люди смотрели на него с ужасом и восторгом. Алек тихо выругался. Сейчас ещё и на колени повалятся.

— По сторонам смотрите, не на меня пяльтесь!.. — прорычал он.

— Всё равно не видно ни эштанового хвоста, — сказал Даниэл, — туман.

После всеобщих восторженных взглядов окружающих насмешка, прозвучавшая в голосе друга, пролилась словно бальзам на раны. Или дождь на пожар. Алек с облегчением выдохнул.

Парни встрепенулись, оторвавшись от блаженного созерцания, смотрели на Дэна — как он смеет?!. - на Алека — отчего не убьёт насмешника одним свирепым взглядом?!.

Алек вперил ожидаемый свирепый взгляд в пелену тумана, и внезапно налетевший ледяной ветер осадил пар, порвал редеющую кисею, разметал клочки над Дорнохом.

— Вот так-то лучше, — снисходительно проговорил Даниэл. Не отвечая на подначку, Алек повернулся к матери.

— Где отец?

Женщина замотала головой и тихо заплакала. Сердце Алека оборвалось. Не может быть, он бы почувствовал…

— Они забрали его, — Мариа дёрнула подбородком в сторону тел, разбросанных по майдану.

— Подожди… когда?..

Вместо впавшей в ступор матери заговорил мужик с топором. Алек так и не вспомнил его имя, потому что в деревне его называли попросту Пегий:

— Как приехали. С десяток сразу отправились, и Араган с ними.

— Он ушёл по своей воле, — добавил кто-то тихо. Алек развернулся.

Мальчишка. Бледный с прозеленью, тот самый, которого вывернуло, когда Алек убил пленников. Сейчас стоит прямо, и смотрит… не то, чтобы смело, парня явственно колотит, но сдерживает страх…

Вой стиснул рукоять меча.

— И куда они пошли? — поинтересовался он очень спокойно. Парень дёрнул плечами.

— В сторону деревни Проклятых.

Алек нехорошо прищурился.

— Прекрати пугать молодёжь, — потребовал Даниэл. — Лучше скажи, что будем делать дальше?

Вокруг постепенно собирались люди. Мужчины громко смеялись, отгоняя страх смерти, хлопали друг друга по плечам, хвастались погоней за татями. Женщины тихо причитали.

И все смотрели на него с той же надеждой — скажи, что нам делать. Алек прикусил язык, ему хотелось орать, ругаться, дать волю гневу, сломать-спалить-убить…

Это мы уже проходили, подумал он, сдерживая себя. Закрыл глаза, причувствываясь к посёлку. Слишком много смертей, ярости и гнева, но все бои уже кончились. Едва толпа перестала бояться и стала неуправляема, бандиты разбежались…

По своим лесным норам. Откуда приведут остальных.

Алек задохнулся. Нельзя просто так отпускать их. И нельзя спускать это наглое вторжение в Дорнох, похищение отца и проповеди, призывающие к бунту. Но что он сделает в одиночку?

Ты не один. Оглянись — на тебя устремлены горящие взоры. Недавно ненавидевшие тебя люди теперь готовы идти за тобой. Тем более очистить леса от заразы смуты в их интересах.

Церковь наверняка воспримет сбор ополчения как восстание. Ведь он действительно Дораж, потомок бывших доров — и не нужно быть имперским логиком, чтобы прийти к определённым выводам.

Однако медлить тоже нельзя. Оставить усмирение бандитов Империи?.. Они уже целое лето безобразничают, а церковники совсем мышей не ловят. Пока громоздкая военная машина раскачается, лесные братья успеют такого наворотить…

В голову отчего-то лезли выспренные древние формулы из легенд, вроде "принимаю сей народ под свою руку и клянусь…". В чём именно клянётся, Алек не вспомнил. Дёрнул головой, выбрасывая словесный мусор, и сказал просто:

— Я возьму нескольких охотников и следопытов, — оглядел людей. — Тех, кто вызовется сам.

Селяне переглядывались, переговаривались. Охотником здесь был каждый второй, а каждый первый — так, баловался время от времени между крестьянскими заботами. Это лишь по представлениям радоничей Дорнох — большой город, по меркам Империи — ну деревня деревней.

— Я пойду, — сказал Пегий. Тот, кому Алек дал меч, молча отсалютовал им.

— И я, — "зелёный". Его товарищи тоже поторопились высказать согласие.

— Я! — Серхо выпрямился и тут же охнул, согнулся, но упрямо продолжил: — Я пойду.

Из толпы селян протолкалась его жена и мачеха Дэна, набросилась на Серхо с причитаниями и укорами. Мужик попятился под натиском.

— Дор Александр…

— Что?.. — Алек спохватился, — я не дор.

Кажется, никто не поверил.

— Я знаю их тропы, мой дор, — сказал "зелёный" мальчишка. Толк выйдет, подумал Алек. Он вспомнил имя — Михаэл Рист.

— Хорошо. Но я не…

Даниэл ехидно хмыкнул и хотел что-то сказать, но тут жена, вконец затискавшая Серхо, узрела пасынка и обняла, заливая слезами. Ему сразу стало не до ехидства. Дэн сдержанно взвыл — объятия пришлись как раз за свежие раны.

— Останешься, — велел Алек. Даниэл вытаращил глаза:

— Че-е-его? Я с тобой!..

— С такой-то раной? Будь здесь. И организуй. Собери убитых, обыщи, раненых, если попадутся, спроси… что-нибудь.

Алек отвернулся, давая понять, что не намерен вступать в спор. Друг обиженно сопел.