Перед историческим рубежом. Балканы и балканская война

На Берлинском конгрессе 1879 года, когда европейские дипломаты ногтями перекраивали карту европейского юго-востока, одной из важнейших забот их было открыть европейскому капиталу беспрепятственный доступ во вновь сформированные государства. В тесной связи с этим находилось требование гражданского равноправия, независимо от национальности и исповедания, и 44-й параграф Берлинского трактата[122] обусловливал выполнением этого требования самое признание независимости балканских государств. Это ставило Румынию перед необходимостью включить 300 тысяч своих евреев в число полноправных граждан, – иначе она оказывалась вне установленного берлинским ареопагом международного права и лишалась даже тех минимальных гарантий, какие даются дипломатическими трактатами. Но правящие в Румынии политические клики и слышать не хотели о даровании евреям гражданских прав. Независимость государства, упрочение его международного положения, – когда же и где феодальная каста добровольно жертвовала во имя таких отвлеченных вещей хоть частью своих привилегий! И вот между «Европой» и румынским правительством началась томительная тяжба из-за судьбы румынских евреев.

Это одна из интереснейших страниц в дипломатической истории Европы. Ни по своим семейным традициям, ни по своему положению в Румынии король (тогда еще «князь») Карл не мог быть причислен к юдофилам. Он искренно негодовал по поводу того, что признание его независимым князем Румынии ставится в зависимость от вопроса о судьбе каких-то там евреев, которые жили доселе без прав, могли бы и дольше прожить, – но из общения с европейской дипломатией он понял, что ничего не поделаешь, надо идти на уступки. Отец короля, Карл-Антон Гогенцоллерн-Зигмаринген, не оставлявший сына своими советами и связывавший его с могущественным берлинским родственником, писал румынскому королю еще в 1868 году, за десять лет до Берлинского конгресса, когда вопрос о румынских евреях ставился европейской дипломатией еще на основе 46-го параграфа Парижского договора.[123] «Я уже и раньше высказывался в том смысле, что все еврейские дела представляют собою noli me tangere („не трогай меня“). Этот факт есть болезнь детства Европы, но с фактом приходится считаться; изменить в нем ничего нельзя, ибо над всей европейской прессой владычествует финансовая сила еврейства. Одним словом, денежное еврейство есть великая держава, благосклонность которой может быть очень выгодна, враждебность которой очень опасна»…

Старый феодал с мистическим ужасом относится к силе финансового капитала, который сливается для него с иудейством; еврейский вопрос для обоих Гогенцоллернов, отца и сына, не есть вопрос о судьбе несчастнейших париев, населяющих грязные предместья городов Молдавии, а всего лишь вопрос о сделке с Ротшильдами и Блейхредерами, «распоряжающимися европейской прессой».

Еврейские погромы или судебно-административные бесчинства над евреями в Румынии снова и снова ставят этот вопрос в центре европейского внимания. Запросы в парламентах, агитация в печати, дипломатические ноты… В 1872 году германский император Вильгельм I пишет своему бухарестскому родственнику собственноручное письмо, смысл которого сводится к тому, что «всему этому» надо положить конец. Европейское общественное мнение, которое в те времена еще не было так приучено к зрелищу травли еврейства, толкало свою дипломатию на активное вмешательство. По этому поводу король Карл пишет в июне 1872 года своему отцу: «Несколько месяцев тому назад здешние израильтяне еще пользовались здесь симпатиями в некоторых кругах, но, после того как они подняли в Европе такой крик, и с того времени как еврейская пресса всех государств столь недостойным образом нападает на страну (Румынию) и хочет вынудить равноправие для евреев, этим последним здесь пока что не на что надеяться». Разумеется, финансовое еврейство – большая сила, – король Карл это знает. Но он успел узнать уж и нечто другое: как румынское боярство во имя международных интересов отечества нимало не склонно отказываться от своих привилегий, так и биржевое еврейство не согласно во имя молдавских единоверцев отказываться от доброго барыша. «Еврейская haute finance (финансовая верхушка), – пишет король отцу, – объявила, что не только не будет заключать с антисемитской Румынией никаких финансовых операций, но и будет противодействовать всем попыткам такого рода. Тем не менее, мы заключили с большой венгерско-еврейской фирмой договор о табачной монополии и получили, сверх всякого ожидания, предложение 8-ми миллионов ежегодно, – блестящее дело для обеих сторон!»