Перед историческим рубежом. Политическая хроника

Но Учредительное Собрание сейчас неосуществимо, – возражали сторонники лозунга «за Думу». Наши требования, – отвечаем мы, – считаются не с тем, что осуществимо «сейчас», они представляют собою программу наиболее радикальных мер, осуществимых в условиях буржуазной революции. Если Учредительное Собрание неосуществимо «сейчас», то оно еще менее было осуществимо в тот час, когда мы вписали его в нашу программу и открыли вокруг него колоссальную агитацию. По вопросу о том, что осуществимо и что неосуществимо, у нас нет и не может быть другого критерия, помимо того объективного анализа, посредством которого построена наша минимальная программа. Стоит нам от нее отойти, и мы окажемся жертвами субъективного произвола и вульгарного эмпиризма. Мы будем выдвигать то тот, то другой лозунг в зависимости от нашего политического глазомера; мы будем приспособлять наши требования к политическому уровню крестьянства, мещанства, средней буржуазии, наконец, к настроению власти, – в каждый данный момент; мы придем к тому, что будем укорачивать наши лозунги в зависимости от тысячи обстоятельств, которые успевают измениться прежде, чем партии удается прийти к соглашению в их оценке. Это не тактика, а «миллион терзаний». Такой образ действий очень мало двинет вперед политическое сознание отсталых классов: крестьянства и мещанства, но внесет несомненную смуту в сознание пролетариата. Нет, для нас совершенно достаточно того, что требование Учредительного Собрания не только не противоречит буржуазной революции, но, наоборот, предполагает и подготовляет ее высшее развитие. Если по внутреннему соотношению сил революция не дойдет до Учредительного Собрания, то, благодаря нашей принципиальной тактике, она дойдет во всяком случае до наивысшего доступного ей уровня.

Сейчас этот спор силою вещей снят с очереди, – по крайней мере, до… разгона второй Думы. Если мы на нем остановились, так это ради той принципиальной ошибки, которая в нем вскрылась.

Товарищ, с которым я переписывался по этому вопросу, привел следующее принципиальное соображение в пользу лозунга «за Думу». – Нашей целью, – писал он, – является социалистический общественный строй; это, однако, нисколько не мешает нам выдвигать минимальную программу, как предпосылку максимальной, как совокупность мер, которые должны облегчить осуществление социализма; та же самая политическая логика, – заключает товарищ, – заставляет нас сейчас добиваться Государственной Думы, как предпосылки Учредительного Собрания.

Это рассуждение основано на чисто формальном признаке логической симметрии. Почерпая свою доказательность в факте существования минимальной программы, оно на самом деле уничтожает смысл ее существования, так как лишает ее значения для нас, как минимальной, оставляя простор для выдвигания требований все более и более минимальных. На этом пути мы можем превратиться в Ахиллеса, который отбивает все более и более мелкую дробь шага и никак не может догнать черепаху… Вечная драма реформизма!

IV

Должны ли мы поддерживать на выборах буржуазную демократию? И если должны, то почему? И на каких условиях?

Мы недавно слышали на первый вопрос авторитетный ответ тов. Плеханова[104], который можно формулировать так: мы должны поддерживать либеральную оппозицию, чтобы изолировать реакцию. Этот ответ безукоризненно правилен; к сожалению только, он идет навстречу другому, гораздо более общему вопросу, а не тому, который сейчас стоит перед нами. Мы должны поддерживать либеральную оппозицию, – но разве отсюда прямо следует, что мы должны поддерживать ее парламентские кандидатуры? Прежде, чем ответить: да! – нужно выяснить, в каком отношении стоит данная парламентская кампания к развитию либеральной оппозиции. Мы должны изолировать реакцию, – но разве эта задача сводится к тому, чтобы не дать реакции кресел в зале Таврического дворца? И не должны ли мы прежде всего рассмотреть, какое место займет наша поддержка либеральной оппозиции в нашей общей работе, которая действительно изолирует реакцию, изгоняя ее из сознания народных масс.

Наши методы «поддержки» и «изоляции» вовсе не совпадают с теми, какие вырабатываются либеральными профессорами гельсингфорского съезда. Интересы самой либеральной оппозиции в ее целом мы понимаем вовсе не так, как ее временные вожди. И я думаю, что развитие буржуазной демократии, хотя бы только за последние два года, достаточно показало, на чьей стороне находится более глубокое понимание этих интересов. Я этим вовсе не хочу сказать, что мы не должны в известных случаях поддерживать своими голосами кандидатов буржуазной демократии, – но только я думаю, что у нас для этого имеются другие причины, более реальные, более соответствующие характеру того исторического дела, какое мы делаем.

Каждая новая революционная ситуация требует от нас, чтобы мы использовали ее, во-первых, для самостоятельной организации пролетариата, во-вторых, для вовлечения широких демократических масс в прямую революционную борьбу.