Перед изгнанием. 1887-1919

Если когда-нибудь это письмо попадет к тебе в руки, меня не будет уже в живых. Я теперь глубоко сожалею о том, что писал тебе последний раз из Парижа. Я верю тебе, верю, что ты меня любишь, и последнею моею мыслью – была мысль о тебе. Надеюсь, что ты мне веришь, т. к. я не стал бы тебе лгать перед смертью.

Я тебя любил, моя маленькая Марина, за то, что ты не похожа на других, что ты не захотела думать и поступать, как это делали другие, и смело шла вперед той дорогой, которую ты находила правильной. Таких людей в обществе не любят, их забрасывают грязью, в них кидают камнями, и тебе, слабой, маленькой женщине, одной не совладать с ним. Твоя жизнь испорчена так же, как и моя. Мы встретились с тобой на наше уже несчастье и погубили друг друга. Ты никогда не будешь счастлива, т. к. вряд найдется другой человек, который так поймет тебя, как сделал я. Я тебя понял тем легче, что у нас масса сходных с тобою сторон. Как мы могли бы быть с тобой счастливы. Прости меня за то, что мое письмо не вполне стильно, что некоторые фразы не вяжутся с другими, но я пишу, что думаю, нисколько не обращая внимания на слог.

Мне страшно тяжело, что я не вижу тебя перед смертью, не могу проститься с тобой и сказать тебе, как сильно я люблю тебя. Подумай, как ужасно идти умирать за тебя и даже не знать, думаешь ли ты обо мне в это время.

Марина, дорогая моя Марина, ты не знаешь, как я люблю тебя. Теперь около 5 часов, через 2 часа за мной заедут мои секунданты и увезут меня, я никогда, никогда больше не увижу тебя.

Отчего ты так далеко? Ты не услышишь меня, когда в последний раз я произнесу твое имя. У меня даже нет твоей фотографии, чтоб поцеловать ее. Единственную вещь, которую я от тебя имею, – это маленькая прядь твоих волос, которую я храню, как святыню.

Вот и все. Я не боюсь смерти, но мне тяжело умереть далеко от тебя, не увидав тебя в последний раз.

Прощай навсегда, я люблю тебя.

ГИМ ОПИ. Ф. 411. Ед. хр. 22. Л. 1–1 об.

ПИСЬМА М.Е. ГОЛОВИНОЙ Ф.Ф. ЮСУПОВУ-МЛ.

6 июля [1908]

Мне хотелось еще раз помолиться около него сегодня, прошло две недели этого страшного горя, и оно все растет, а не уменьшается, и даже хуже делается на душе с каждым днем. Первые дни ужаса меня поддержала Ваша доброта, и я никогда, никогда не забуду доброту Ваших родителей и Вашу в эту страшную минуту, я хотела бы проститься с Вами, мы едем в деревню, но я все прошу подождать, пока его увезут, все как будто здесь я ближе к нему, к тому, что говорят о нем. Я Вас не видала всю неделю, но я знаю, что Вы так же, как я, думаете все о том же, и это сознание, что я не одна чувствую эту пустоту, дает силы жить, но мир навсегда потерял для меня прежнюю прелесть, да я и не хочу ее больше видеть ни в чем, если бы я могла быть чем-нибудь полезной для других, для кого-нибудь, кто нуждается в моей помощи – но это невозможно, потому что я никого не могу ни любить, ни жалеть, а без этого нельзя помочь. Оттого я так страшно ценю ласку Ваших родителей и Ваше братское участие, что в такую минуту, с таким личным горем на душе Вы допустили возможность и моего горя и помогли мне.

Если я Вас не увижу, то, может быть, Вы дадите знать, когда Вы думаете ехать, я бы хотела его проводить. Простите, что я надоедаю, но, если бы Вы знали, как я цепляюсь за эти последние воспоминания самого светлого, высокого чувства моей жизни.

Христос с Вами, я буду жить с маленькой надеждой еще когда-нибудь увидеть Вашу мать, для меня нет на земле большей святыни, и Вас, чтобы поговорить о нем, воспоминание о нем должно всегда быть с Вами и охранять Вас от всего дурного!

Скажите, когда можно Вас видеть, но если Вы заняты, то не отрывайтесь для меня от дел. Еще раз благодарю от всей души.

Мария Головина.

ГИМ ОПИ. Ф. 411. Ед. хр. 48. Л. 58–59 об.

* * *

[1908]

Послала вчера маленький ящик на Ваше имя с фарфоровым образком. Это вместо цветка, и я буду Вам очень благодарна, если Вы сами положите его на могилку[292]. Надеюсь, что в дороге он не разобьется и Вы его получите в целости. Думаю, поехать на эти дни в Задонск, чтобы помолиться и быть одной…

Я так дорожу моей духовной связью с прошлым, что не могу смотреть на Вас как на чужого – мне все хочется знать, что Вы делаете и как Вы проводите эти дни, в которые мы будем мысленно вместе с дорогим ушедшим. Я никогда так ясно не сознавала, как сейчас, что вся радость жизни ушла навсегда, что ничто, никогда уже ее не вернет – осталось одно только исполнение долга.

Дай Вам Бог новые силы, чтобы пережить это все и не забывайте меня окончательно!

Мария Головина.

ГИМ ОПИ. Ф. 411. Ед. хр. 48. Л. 56–57 об.

* * *

Рязанско-Уральская ж.д.,

ст. Лутошкино, Ливенка

22 мая [1909]

Дорогой Феликс Феликсович,