Перед изгнанием. 1887-1919

Мы должны были провести ночь в деревне у купца, предоставившего в наше распоряжение две комнаты. Большая предназначалась дамам, мужчины устроились в другой на полу, на матрасах. Не имея никакого желания спать, я вышел в теплую и звездную ночь. Возвратившись с прогулки при лунном свете, я нашел дом, погруженным во тьму, и моих товарищей, занятых столоверчением. От великой княгини Елены я узнал, что появившийся дух принадлежал офицеру, командовавшему в 1812 году полком, шефом которого она была ныне. Смертельно раненный в сражении в деревне в семи километрах от Бородина, он был перенесен в дом, который описал, и указал, где тот находится: дом с красной крышей, четвертый справа по входе в деревню. Он попросил княгиню помолиться за упокой его души возле кровати, на которой он умер.

На следующий день, приблизившись к Бородину, мы увидели упоминавшуюся деревню. Дом был на месте, с красной крышей, на указанном месте, точно такой, как был описан. Мы были встречены старухой с приятным лицом, у которой великая княгиня попросилась отдохнуть несколько минут. За открытой дверью увидели кровать в соседней комнате. Пока я беседовал со старушкой, княгиня опустилась на колени возле кровати и произнесла короткую молитву. Мы вернулись в машину под сильным впечатлением, провожаемые изумленным взглядом крестьянки.

Парад начинался, когда мы приехали в Бородино. Офицеры полиции, узнав великих княгинь, хотели проводить их в императорскую ложу; они очень удивились, когда те прошли на публичную трибуну. Мы с огорчением обнаружили, что она была рядом с императорской ложей. Императрица нас заметила и бросала суровые взгляды.

Парад был великолепен и кончился благословением войск. Когда чудотворная икона Смоленской Божьей Матери была принесена и поднята для благословления, это была очень чувствительная минута.

В тот же вечер мы отбыли в Архангельское, где нас ждали Стефанеско и цыгане. Но вскоре любезные гости нас покинули. Чудесный сон кончился.

Некоторое время спустя я уехал в Крым, где нашел письмо короля Мануэля Португальского, извещавшего о своем приезде. Я был счастлив увидеть его вновь и восстановить дружеские отношения, завязанные в Англии. Я ценил его ум, тонкость и чувствительность, склонность к музыке и философии. Он часто просил меня петь цыганские песни, напоминавшие ему песни его родины. Король Мануэль, ведший обширную переписку, сообщал мне часть той, что имел с императором Вильгельмом II и испанским королем Альфонсом XIII. Он хотел также завязать переписку со мной, но наш обмен письмами был недолгим. Лично я испытывал страх перед писанием. Кроме того, чувствовал себя совершенно неспособным отвечать так, чтобы это соответствовало его письмам, столь же безукоризненным по форме, сколь поучительным по содержанию. Наконец, я купил письмовник, из которого копировал наугад тексты писем, не имевшие определенного содержания. Когда он получил за моей подписью письмо маленькой девочки, попавшей в большой город и рассказывающей о своих приключениях и впечатлениях, то он не оценил мою шутку и перестал мне писать.

Летом 1912 года царь отправился в Балтийский порт для встречи с германским императором. Это свидание было истинным ярмом для Их Величеств, не испытывавших никакой симпатии к императору Вильгельму. «Он себя считает сверхчеловеком, – сказала однажды при мне императрица, – тогда как он всего лишь марионетка. В нем нет настоящего величия. Я не знаю за ним других качеств, кроме суровости его нравов и супружеской верности, поскольку приключения, которые ему приписывают, все платонические».

Рассказывая мне об этом свидании в Балтийском порту, Дмитрий заметил, что оно было совершенно лишено сердечности. Отсутствие искренности с обеих сторон создало стесненную атмосферу, от которой никто не мог избавиться.

Женитьба великого князя Михаила Александровича[125] на мадам Вулферт, произошедшая осенью, погрузила в огорчение всю императорскую семью, особенно вдовствующую императрицу. Великий князь Михаил был единственным братом императора и, после царевича, наследник трона. В результате женитьбы он должен был покинуть Россию и жить за границей с женой, получившей титул графини Брасовой[126]. Родившийся у них сын умер очень юным, погиб в автомобильной катастрофе. Эта женитьба сильно повредила престижу монархии. Частная жизнь тех, кто призван царствовать, должна подчиняться интересам страны и долгу, налагаемому положением принца крови.

* * *

Я провел зиму в Санкт-Петербурге с родителями. Значительное событие отметило для меня 1913 год.