Перед изгнанием. 1887-1919

Ирина с матерью уже уехали в Данию. Несколько дней спустя я получил телеграмму, звавшую меня в Копенгаген.

С детства у меня не было случая приблизиться к вдовствующей императрице. Лишь в 1913 году я имел счастье быть представленным этой великой государыне, которая, несмотря на добровольный уход в тень, была, несомненно, одной из замечательнейших личностей нашего времени.

Принцесса Дагмара была дочерью короля Христиана IX и королевы датской Луизы. Ее черты были не столь правильны, как у сестры, английской королевы Александры, но она имела то непостижимое обаяние, которое передала своим детям и внукам. Несмотря на маленький рост, в ее манерах было столько величия, что там, куда она входила, не было видно никого, кроме нее. Когда она вышла за царя Александра III, Россия ее приняла, как свою. Примерная супруга и преданная мать, она посвящала кроме того значительную часть времени и сил благотворительности. По своему уму и политическому чутью играла также заметную роль в делах империи. Ожесточенный враг Германии, она использовала все свое влияние в пользу франко-русского сближения. Это мнение было очень распространено в России, где считали, что лишь тройной русско-французско-немецкий союз мог сохранить мир.

20 октября 1894 года Александр III умер в Ливадии сорока девяти лет. За шесть лет перед тем, во время крушения, подстроенного революционерами, он спас свою семью, удержав на плечах падающую крышу вагона-ресторана. Последствия этого напряжения, а главным образом, усталость от бесконечной борьбы с всегда угрожавшей революцией преждевременно истощили силы колосса. Став вдовой, иператрица Мария продолжала жить в Петербурге, в Аничковом дворце. Она проводила лето в Гатчине и часто гостила в Дании у своей семьи.

Император Николай II испытал в начале своего царствования счастливое влияние матери, но неприязнь, существовавшая между двумя императрицами, не замедлила разрушить эту гармонию. Болезненный мистицизм молодой государыни не мог согласоваться с прямой и уравновешенной натурой императрицы Марии. В 1915 году, видя тщетность своих предостережений, она покинула столицу и поселилась в Киеве. Оттуда она, бессильная, наблюдала крушение империи.

* * *

Зная о неприятных слухах на мой счет, вдовствующая императрица объявила, что желает меня видеть. Из всех внуков Ирина была любимой, и она хотела ей лишь счастья. Я знал, что наша судьба в ее руках.

Приехав в Копенгаген, я позвонил в Амальенбургский дворец, чтобы узнать время, в которое императрица сможет меня принять. Мне ответили, что ждут к завтраку. Проведенный в гостиную, где была императрица, я нашел там великую княгиню Ксению и ее дочь. Радость моя и Ирины при свидании должна была отразиться на наших лицах.

За завтраком я много раз перехватывал изучающий взгляд императрицы, остановленный на мне. Затем она пожелала беседовать со мной наедине. Пока я говорил, чувствовал, что она постепенно склоняется в нашу сторону. Наконец, она поднялась и сказала мне с добротой: «Не бойся ничего, я помогу вашему счастью».

* * *

Было решено, что наша свадьба состоится 22 февраля 1914 года у вдовствующей императрицы, в церкви Аничкова дворца.

Ввиду нашего будущего устройства мои родители освободили левую часть достроенного бельэтажа дома на Мойке. Я сделал туда отдельный вход и произвел необходимые изменения.

В вестибюль попадали по лестнице в несколько ступеней из белого мрамора, украшенной статуями. Справа находились парадные комнаты, выходившие на набережную. Это был сначала бальный зал с колоннами желтого мрамора, в глубине которого высокие аркады открывали зимний сад. Затем большая гостиная, обитая шелком цвета слоновой кости, украшенная живописью французской школы XVIII века. Мебель формы «лебединой шеи», белого дерева с золотом, покрытая тем же шелком, вышитым букетами цветов. Меблировка собственно гостиной была красного дерева, обитая материей веселого зеленого цвета, вышитой основным узором. Обои сапфирового цвета служили фоном гобеленам и полотнам голландцев. В столовой аметистового цвета, с большими витринами, освещавшимися вечером, находилась коллекция фарфора из Архангельского. Обшивка стен библиотеки была из карельской березы с росписью изумрудного цвета. Все потолки расписаны гризайлем, мраморная штукатурка великолепного исполнения. Ковры от Обюссона, произведения искусства, люстры и жирандоли из горного хрусталя дополняли убранство. Все было в стиле, царившем от Людовика XVI до Империи, который я всегда предпочитал.

Во дворе были часовня и наши собственные апартаменты: спальня и будуар Ирины выходили на юг, мозаичный бассейн и маленькая гардеробная стального цвета с витринами для драгоценностей Ирины.