Перед изгнанием. 1887-1919

Не рассчитывая затягивать пребывание в Париже, где у нас было слишком много знакомых, мы, кончив дела, отправились в Египет. Но, поскольку в газетах объявлялось о наших перемещениях, нас не оставили в покое. В Каире русский консул упорно следовал за нами, как тень, и приходил читать сентиментальные стихи, которыми очень гордился.

Проходя однажды вечером по узким улицам старого квартала Каира, мы вышли на маленькую площадь, где увидели перед домом красивого араба, завернутого в богатые ткани, разукрашенного множеством колье, колец и браслетов, пившего кофе сидя на подушках из красного бархата. Женщины и дети ежеминутно подходили и бросали монеты в стоящий перед ним мешок. На соседних улицах женщины, сидевшие по-турецки за зарешеченными окнами, старались задержать прохожих. Выйдя из этого квартала, мы встретили нашего консула, ужаснувшегося, обнаружив нас в месте со столь дурной славой.

Он объяснил нам, что этот красивый туземец, заинтриговавший нас, обязан своим богатством интересу особого свойства, который к нему проявило одно очень высокопоставленное лицо. Так он стал владельцем целого квартала известного рода домов, приносящих ему значительный доход.

Из Каира мы отправились в Эль Уксор. Современный город выстроен на части территории старинных Фив, скрытых за века наносами нильского ила. Многочисленные храмы, возведенные сменявшими друг друга династиями фараонов, были откопаны, но ничего не сохранилось от древней городской цивилизации. Древние египтяне жили, говорят, в простых саманных домах, вся роскошь предназначалась для могил и храмов, символов будущей жизни. Аллея Царей – это просторный цирк неправильной формы на левом берегу Нила, в совершенно пустом районе. Могилы представляют собой длинную череду галерей и залов, выбитых в скале, все покрытые живописью, сохранившей удивительную свежесть.

Каковы бы ни были великолепие и прелесть Верхнего Египта, я был так изнурен жарой, что отказался идти дальше. Вернувшись в Каир, я заболел желтухой и должен был провести в постели все оставшееся время. Когда же встал на ноги, мы отправились в Иерусалим, где хотели провести Святую неделю и Пасху. Мы не без сожаления покидали Египет, чары которого испытали.

В Яффе нас ждал начальник местной полиции, человек мощного сложения, увешанный украшениями. Он предложил провести нас в дом, где мы могли отдохнуть несколько часов перед отправлением иерусалимского поезда. Он посадил нас в карету, запряженную двумя хорошими арабскими конями, а сам устроился возле кучера. Когда Панч увидел этот огромный зад, выступавший за сиденье, соблазн был очень силен: прежде чем я успел сделать движенье, чтобы его удержать, он вцепился в него зубами. Несчастный полицейский держался стоически, но мне понадобилось прибегнуть ко всем возможным средствам, чтобы заставить пса выпустить добычу.

Мы добрались без других приключений до дома, о котором шла речь, но у нас не было времени там отдохнуть. Только приехали, явился губернатор Яффы в сопровождении нашего друга начальника полиции и других персон.

Как только губернатор откланялся, мы выехали в Иерусалим. Русский консул, приехавший раньше, поднялся в наш вагон по дороге, чтобы предупредить жену о приеме, нам приготовленном. Увидав всех официальных лиц, ждавших нас на вокзале, Ирина отказалась выходить из поезда; я заставил ее выйти почти силой. Пожав руки многочисленным незнакомцам, мы были проведены прямо в православный храм. По обеим сторонам дороги, где мы должны были идти, стояли русские паломники. Их было более 5 тысяч, приехавших со всех концов России на Святую неделю в Иерусалим. Они приветствовали племянницу императора, а потом запели славословия.

Греческий патриарх Дамиан ждал нас в соборе в окружении клира. Как только мы вошли, он поднялся и благословил нас. После пения «Отче наш» мы сели в карету, чтобы отправиться в гостиницу русской миссии, где нам отвели квартиру. На следующий день был прием у патриарха, показавшийся нам длинным и скучным. Мы с Ириной сидели рядом с епископом, тогда как весь клир стоял вдоль стен. Угощали кофе, шампанским и вареньями. Но поскольку патриарх едва знал несколько слов по-русски и никто не говорил ни по-французски, ни по-английски, беседа, несмотря на помощь переводчика, не была оживленной. Патриарх был вообще замечательный человек. Мы имели много случаев встречать его во время нашего там пребывания в менее официальной обстановке. При первом его визите Панч в ярости устремился к нему, и одеяние почтенного прелата чуть было не разделило судьбу штанов яффского полицейского.