Перед лицом любви

– Наши тела, вероятно.

– Да, я знаю твое тело. Я знаю абсолютно все о твоем теле. Знаю, например, что ты любишь, когда я дышу тебе в ухо, когда я пощипываю твои груди и…

– Шейн…

– Я также знаю, как заставить тебя дрожать и шептать с придыханием мое имя, что говорит о том, что ты вот-вот кончишь. Я точно знаю… – потянувшись, он приблизил губы к ее уху, с удовлетворением отметив, что она затаила дыхание, – как заставить тебя потерять от меня голову, совершенно потерять.

– Шейн…

– А что мне больше всего нравится? Это то, Дэни, как ты произносишь мое имя. Каждый раз это возбуждает меня со страшной силой.

Дэни судорожно вздохнула.

– Но я знаю о тебе и гораздо больше. Знаю, что ты относишься к людям с большой доброжелательностью. Знаю, что ты чрезмерно горда и предпочитаешь вести скромную жизнь, не обращаясь за помощью к богатым родственникам. Я знаю, что ты испытываешь тайную страсть к определенному типу белья, что мне очень в тебе нравится.

Она покраснела.

– У меня нет тайной страсти к белью.

Мягко рассмеявшись, Шейн оттянул пальцем край ее блузки и заглянул внутрь, где обнаружил лилово-черный кружевной открытый бюстгальтер.

– О да, – пробормотал он. – Очень радует глаз.

Дэни оттолкнула его руку, но ее глаза были наполнены чувством, от которого у него потяжелело в паху.

– Я знаю тебя, Дэни. Знаю, что ты любишь мороженое и сентиментальные фильмы. Знаю, что ты не любишь самолеты, но, возможно, тебе нравится один пилот.

Она отвернулась.

– Мне пора идти.

– Не думал, что ты окажешься такой трусихой.

Резко повернувшись, Дэни ткнула в него пальцем.

– Я говорила тебе. Говорила, что не хочу этого. Не хочу никаких свиданий.

– Только секс.

– Верно.

Шейн покачал головой, но тут же засмеялся:

– Ты хоть имеешь представление, насколько иронично то, что именно ты отступаешь? Вот будет потеха для Броуди!

– Шейн…

– Нет, все в порядке. Все хорошо. Я все понимаю.

Дэни тихо вздохнула и потянулась за своей сумочкой, потом подошла к нему. Положив руку ему на грудь, она наклонилась и прикоснулась губами к его рту.

– Пока.

Она повернулась, но, схватив за руку, Шейн развернул ее к себе и впился в нее гораздо более глубоким, чувственным поцелуем, чем это сделала она. Он целовал ее, пока у нее не иссяк воздух в легких и она, задыхаясь, не застучала кулачком в его грудь. Он отпустил ее.

– Вот так. – Шейн кивнул. – Так нужно прощаться, Дэни.

Тронув свои губы, она посмотрела на него затуманенным, мечтательным взглядом, который оставил бы впечатление на весь день, если бы она так не сводила его с ума.

С сумкой на плече, очками от солнца в руке, готовая идти на работу, Дэни взглянула на свою кровать.

Она хотела вернуться в постель.

К нему.

По пути в «Скай-Хай» Шейн позвонил Патрику, который, как обычно, мало чем мог помочь. У полиции не было никаких улик. Дэни утверждала, что видела мертвое тело напротив компании «Скай-Хай эйр», но тела не нашли. И не осталось никаких свидетельств, которые давали бы основание предполагать, что оно там было. Она утверждала, что в ее квартире кто-то находился, но опять не было улик. Конечно, в нее стреляли, и подтверждением тому были найденные пули, но не было ни мотива, ни подозреваемого, так что все было расценено как случайная стрельба.

Только Шейн не верил в случайности и совпадения.

Что же касается происшествия на работе Дэни, то, поскольку она сама споткнулась и упала, или так предполагалось, к тому же опять не было следов мертвого тела, которое она, якобы видела в своем шкафу, здесь и говорить было не о чем.

Напрашивавшийся, по мнению полицейских, вывод: единственную опасность для Дэни представляла сама Дэни.

Расстроенный, Шейн вошел в помещение компании, отметился в журнале регистрации прихода и отправился на предполетную проверку, но на площадке перед ангаром увидел Броуди, стоявшего рядом с великолепным образчиком «кинг эйр»[2] примерно 1965 года.

– Хорош.

– Знаю. Похоже, я влюбился в него, – Броуди любовно похлопал по блестящему стальному боку самолета. Его лицо было исполосовано следами смазки, волосы торчали дыбом из-за очевидного присутствия в них той же смазки. Он был в поношенных джинсах, указывавших на то, что он занят исключительно ремонтом. – Как тебе он?

– Его продают?

– Да, хозяин внутри.

Они оба повернулись и посмотрели через окно в приемную компании. Эффектная, как всегда, броско одетая Мэдди в черных леггинсах, черных же высоких умопомрачительных сапогах и серебристом свитере, облегавшем ее чрезвычайно привлекательные формы, наклонившись над столом, улыбалась прилично одетому мужчине лет сорока с небольшим. Он с широкой улыбкой что-то говорил, а Мэдди, которая с блокнотом в руке и наушником в ухе выглядела скорее популярной актрисой, чем администратором фирмы, улыбалась в ответ.

Явно ослепленный ее красотой мужчина, наклонившись, что-то сказал ей, и Мэдди рассмеялась, откинув назад голову.

Броуди нахмурился:

– Что он там ей лопочет?

– Что-то занятное.

– Он флиртует с ней.

– Господи! Когда ты, наконец, пригласишь ее на свидание? А еще лучше – просто поцелуй ее. Сделай хоть что-нибудь.

Броуди взглянул на него как на безумца.