Перед лицом зла. Уникальные расследования лучшего профайлера Германии

Мой коллега звонит в дверь с инициалами «Т. В.». Дверь вскоре открывается. Нас встречает невысокая, довольно полная женщина с приветливым лицом. По моим оценкам, ей около 40 лет. У нее светлые волосы, голубые глаза и никакой косметики на лице. Просторный серый джемпер с лейблом известной спортивной фирмы лишь едва скрывает ее впечатляющие формы. На ней застиранные джинсы, белые носки и плюшевые красные тапочки.

Тереза Винтер ведет нас на кухню. Здесь я тоже не обнаруживаю ни намека на ее род занятий, вместо этого – буржуазная мещанская идиллия. Классическая встроенная кухня в форме буквы L с декором из бука, кухонный сосновый стол. Мы усаживаемся, нам подают свежесваренный кофе в синих чашках. Я окидываю взглядом кухню и размышляю, действительно ли наша собеседница здесь живет. Она, кажется, читает мои мысли и сообщает, что бывает здесь только пять дней в неделю или по особой договоренности с гостями. В остальное время, по ее словам, квартира пустует или ей пользуется коллега. Сама же она живет со своим давним бойфрендом и двумя маленькими детьми в 25 километрах отсюда, в идиллической сельской местности, где никто не знает о ее роде деятельности.

Следующие несколько минут мы ведем непринужденную светскую беседу, затем я объясняю Терезе Винтер, что мы должны допросить ее в качестве свидетеля. Она подтверждает, что не является родственницей Дитера Хабига и не состоит с ним в браке, и в то же время заверяет меня, что ее показания не могут грозить ей уголовным преследованием. Женщина рассказывает, что на прошлой неделе увидела в одной телевизионной программе рисунок из зала суда, на котором был запечатлен обвиняемый, и вспомнила о своем госте Дитере. Он откликнулся на ее объявление, потому что она работает проституткой в сфере садомазо, в основном выступая в роли покорной партнерши: «Я практикую такие странные вещи, как золотой дождь, икра, бондаж и иглоукалывание. Но мне не чужды и фетиши с лаком, кожей и латексом». Сообщая нам о том, чем она занимается, Тереза Винтер является воплощением неподдельной откровенности. Без тени стеснения она показывает мне свое объявление, опубликованное под рубрикой «Бары, клубы, места встреч», в местной ежедневной прессе: «Новинка! Нижняя, люблю лаковую одежду, никаких табу, большая грудь и своя студия, возможна встреча в отеле. Тел. 39…»

«В своих объявлениях я всегда указываю, что я нижняя, чтобы мои гости знали, чего от меня ожидать». Тут же она спешит добавить, что «никаких табу» означает, что иногда возможно доминирование. «Гости звонят, и, если мы еще не знакомы, договариваемся о встрече для предварительной беседы. Я записываю их предпочтения, чтобы быть готовой к следующему визиту. Но иногда мы начинаем сразу же».

Мой коллега передает Терезе Винтер одну за другой фотографии Дитера Хабига и восьми других мужчин. Существуют высокие требования к проведению сравнительного анализа, особенно с использованием фотографий, а не вживую. Именно поэтому мы поселили в нашей свидетельнице сомнения, действительно ли фото подозреваемого включено в эту подборку. Также она не знает, сколько именно снимков мы ей покажем. Так мы минимизируем риск случайной ошибки. После каждой фотографии женщина должна ответить, был этот человек ее гостем или нет. Только затем идет следующая фотография. В итоге становится ясно, что она видит сходство между двумя мужчинами, изображенными на фото, и ее гостем. Один из них – Дитер Хабиг.

«Он хотел, чтобы я показала ему различные техники бондажа или связывания». Тереза Винтер приглашает нас пройти за ней в студию. Это загроможденная комната площадью 20 квадратных метров без какой-либо особой атмосферы. На окне – белые гардины из грубой ткани и тяжелые парчовые шторы, на стенах – бежевые текстильные обои, пол в светлых тонах. Рядом с дверью стоит трехстворчатый зеркальный шкаф-купе. На нем – два бюста с темными, кудрявыми париками, рядом – торс из резины. На стене я вижу черный косой крест с цепями для приковывания, а поодаль – виселицу, тоже выкрашенную в черный, с веревками и тяговыми приспособлениями. Большую часть пространства занимают скамья для растяжки с хомутом, а также с приспособлениями для связывания рук и ног, так называемый станок, и шезлонг. На стеклянной тележке выстроились тюбики с кремами, склянки с маслом, несколько фаллоимитаторов разных цветов и форм, а также бутылочка для кормления. На стене висят цепи, кляпы, бюстгальтер с шипами и различные ремни, некоторые мягкие и широкие, другие – из пеньки и узкие. Интересно, какие сексуальные фантазии здесь воплощаются в жизнь?

Я не успеваю толком осмотреться, как Тереза Винтер сует мне в руку книгу о бондаже в Японии. «Я показала ему это». На обложке изображена женщина в длинных черных лакированных перчатках и черных туфлях на высоких каблуках. Больше никакой одежды на ней нет. Она лежит на животе. Ее руки связаны с ногами черной веревкой. Меня поражает симметрия и аккуратность петель. Впоследствии из телефонного разговора с Мадам Л., я узнаю, что это характерная черта эротического бондажа.