Перед лицом зла. Уникальные расследования лучшего профайлера Германии

Сосед убитой был заключен под стражу на несколько недель. Анализ ДНК, который я заказал в Англии, ничего не изменил. Эта процедура была впервые использована в уголовном процессе в Германии. Полученный результат позволил оправдать подозреваемого. Но лаборатория допустила несколько методических ошибок, что заставило как меня, так и судью по делам содержания в предварительном заключении местного суда усомниться в серьезности результатов теста. Тем не менее мы не смогли найти достаточно доказательств, и мужчина снова был освобожден из-под стражи. Для меня он оставался главным подозреваемым. Лишь спустя почти 20 лет открылась правда: этот человек был невиновен. Когда, к моему удивлению, был обнаружен еще неиспользованный следовой материал, я заказал новый анализ ДНК, достоверность которого сегодня неоспорима. Мы инициировали пересмотр дела, а коллеги из комиссии по расследованию убийств провели массовый тест ДНК среди мужчин, которые в то время были соседями покойной. Тест дал результат. Преступником оказался внук лучшей подруги жертвы. Он был арестован и приговорен к пожизненному заключению за убийство.

Я допустил ошибку и почти на два десятка лет осложнил жизнь невиновного человека. Такого не должно происходить со следователем. Но тем не менее происходит, потому что мы всего лишь люди и тоже иногда больше прислушиваемся к своим чувствам, чем к разуму. Это стало для меня настоящим хождением в Каноссу[13], когда я явился к тому человеку и его жене с корзиной подарков, пивом и сигаретами, чтобы загладить свою вину и извиниться. Я был удивлен и тронут его реакцией: никаких упреков, никакого гнева. Вместо этого только просьба посадить цветы на балконе. Через несколько дней в ящиках пылали красным герани.

Через семь месяцев после убийства Герты Мальштедт в Бременском земельном суде проходит суд над Рольфом Хармсом. Достойное место для принятия решения о виновности или невиновности человека. Здание суда, построенное в 1895 году в эклектическом стиле, еще с улицы бросается в глаза благодаря своим основательным и солидным архитектурным элементам. В то время как установленные на карнизах головы Медуз, львы и драконы, извергающие из пастей дождевую воду, сначала производят на зрителя угрожающее впечатление, массивные круглые башни из песчаника, арочные окна, барельефы и стеклянная мозаика, а также разнообразные орнаменты свидетельствуют об архитектурном вкусе кайзеровской эпохи. Над входом в здание представлено мозаичное изображение десяти заповедей. Символы судоходства и торговли, а также герб ганзейских городов также придают этому историческому зданию особый вес и достоинство.

Несмотря на то что я бывал здесь не единожды, благоговение охватывает меня всякий раз, когда судебный надзиратель открывает тяжелую дубовую дверь в зал № 218.

Зал суда присяжных – главная достопримечательность этого монументального строения. На добрых двухстах квадратных метрах зала свои имена увековечили ремесленники имперского Бремена. В те времена была создана эта жемчужина архитектуры с кессонным потолком и декоративной драпировкой вместо обоев с повторяющимся и переплетающимся орнаментом. Дубовые панели высотой в человеческий рост украшены резьбой с изображениями, искусно символизирующими семь смертных грехов – похоть, гнев, зависть, жадность, чревоугодие, лень и гордыню, а также добродетели – мудрость, храбрость и заботу. Два потолочных светильника в форме колес с восемью парами стеклянных плафонов и окна с изящными витражами обеспечивают приток теплого света в помещение высотой добрых пять метров.

Но в тот день у меня нет настроения рассматривать всю эту красоту. Вместо этого я концентрируюсь на атмосфере в зале суда. Пытаюсь угадать, что именно здесь обсуждалось до моего прихода. До сих пор мне не разрешалось участвовать в процессе, поскольку я являюсь свидетелем. Свидетелям не позволено знать что-либо о содержании судебного процесса до тех пор, пока они не дадут показания.

Мое место находится в центре зала. Я сижу на простом и удобном дубовом стуле. На столе передо мной стоит микрофон. Оглядываю помещение: слева на самой обычной скамье расположился Рольф Хармс, позади него и на ступеньку выше – его адвокат. Хармс смотрит на меня заинтересованно и сосредоточенно, его взгляд теперь не столько выжидающий, сколько напряженный. Напротив него, справа от меня, – представитель прокуратуры, также разместившийся на ступеньку выше. Передо мной примерно в 10 метрах – представители суда присяжных, облаченные в черные одежды, три профессиональных судьи и два народных заседателя, а также, чуть поодаль, секретарь судебного заседания. Они возвышаются надо мной, подсудимым и адвокатами и помещаются на одном уровне со зрителями. Это психологически продуманная рассадка. Народ – носитель верховной власти. Именно от его имени будет произноситься приговор. Поэтому он сидит выше всех.