Перед пробуждением

– О, вот он, спящий красавец.

Тодзи и Кенске шлепнулись рядом, доставая бутылочки с соком: этих посторонние размышления от еды не отвлекли.

– Как себя чувствует поцелованный принц? – спросил Айда, наводя на Икари объектив камеры. – Когда последует пробуждение ответных истинных чувств прямо при всех? И когда вы прекратите это позорище с обращением друг к другу – "Икари-кун" да "Аянами"?!

Судзухара протянул руку и нажал кнопку "power" на приборе, игнорируя протестующие вопли друга. Синдзи устало улыбнулся благодетелю, а Айда тяжело вздохнул:

– Ты мне уже второе мега-видео за сегодня портишь, дружище, – Кенске повернул голову к Синдзи. – Великий Тодзи за воротник повесил на дверь Киемидзу, двинул ему раз в брюхо и ушел. Я такой мягкой расправы еще не видел! А перед этим мне из камеры аккумуляторы вынул!

Синдзи уже был в курсе проблемы Судзухары и изумленно воззрился на него. Тодзи отвел глаза:

– Да ты понимаешь, я пообещал старосте, что сильно его лупить не буду.

Икари посмотрел в сторону и втихую ухмыльнулся: Аска на днях как-то странно прошлась насчет того, что Хикари не на того идиота глаз положила. Третье Дитя, конечно, не страдал от избытка опыта в вопросах личной жизни, но и дураком тоже не был, потому сообразил, о ком идет речь. Синдзи только надеялся, что староста не начала просто жалеть заболевшего хулигана.

– Да, Икари, мы отвлеклись!

Синдзи вздрогнул, нехорошо посмотрел на Кенске и воткнул палочки в обед, всем видом демонстрируя, что ему мешают есть. Друзья еще немного постебались над ним по поводу выходки Аянами, пожертвовали сок, поскольку убегая из класса он свой благополучно забыл, и уже собирались вместе на очередной урок, когда на крыше появилась Рей.

Синдзи сглотнул.
Шутовски кланяясь, Тодзи и Кенске пошли к лестнице и исчезли, но через некоторое время из лестничного пролета высунулась голова Айды и его же рука с камерой. Лапища Судзухары ухватила пищащего шпиона за воротник и утащила-таки в недра школы.
Всего этого Синдзи не видел. Он и Рей смотрели друг на друга, пока не раздался звонок.

– Ээээ… Там… Это… – неопределенно высказался парень, краснея. – Звонок…

Девочка наклонила голову:

– Сейчас начинается химия. Ни ты, ни я домашнего задания не сделали, поскольку были заняты накануне, поэтому никакого смысла посещение урока не имеет.

Синдзи вспомнил обстоятельства их вчерашних занятий и поежился, но потом сообразил, что Рей Аянами только что предложила ему прогулять урок.

– Ну… Тогда не пойдем… А ч-чем займемся?

– У меня есть вопрос к тебе. Ты не возражаешь?

Парень только помотал головой: язык упорно отказывался двигаться. Рей села, устраиваясь возле вентиляционного короба и облокачиваясь на него, так что Синдзи ничего не оставалось, кроме как устроиться рядом. Девочка посмотрела на него, раздумывая и словно бы подбирая слова:

– Икари-кун, сначала я хочу рассказать тебе кое-что. Я искренне надеюсь, что мои слова не ранят тебя…

Синдзи очень не понравилось вступление, и в его душе смущение потеснилось, освобождая место напряженной настороженности: Аянами еще никогда так не выражалась. Рей между тем все еще держала паузу, которая сказала Синдзи много больше, чем самые красноречивые выражения лица – девочка колебалась и смущалась. Впрочем, румянец тоже начинал расцветать на бледных щеках.

– Ты помнишь отдых у меня дома после баскетбольного матча?

Парень закивал, не отрывая взгляда от странно взволнованной Рей:

– Д-да, конечно…

– Икари-кун, а ты помнишь… свой сон?

Синдзи был смущен и растерян: он, безусловно, помнил его, это было ярчайшее из сновидений, которые он пережил… Парк, невероятная черная башня, поцелуй… Но что она имеет в виду?.. Он говорил во сне? "О, нет, я сказал что-то о ней, пока спал, и именно потому она убежала из дому…"

В отчаянии он опустил голову:

– Помню… Я сквозь сон сказал что-то н-недостойное тогда, правда?..

– Недостойное? – немного удивленно ответила Рей. – Засыпая, ты сказал: "Ты самая лучшая, Аянами".

Синдзи и смущался, и недоумевал, и чувствовал облегчение одновременно: он ожидал вовсе не этого, боялся много худшего. И хотя даже этих слов было достаточно, чтобы заставить его краснеть, но уж извиняться за них было очень глупо:

– Я… я и правда так… думаю… – с трудом выдавил он.

Аянами порозовела и опустила голову, тихо сказав:

– Я полагаю, что, услышав дальнейшее, ты изменишь свою точку зрения…

– Ч-что?

– Я не удержалась… – Рей откровенно нервничала, сжимая в кулаке ткань своей юбки. – Я хотела знать… Что ты подразумевал, говоря это. И создала сон для нас двоих, чтобы спросить тебя об этом.