Перед прочтением — сжечь!

Другим делом, на котором мне удалось настоять помимо отложенного пока что освящения издательства, было написание предисловия к собранию сочинений Кинга, которое я вознамерился заказать кому-нибудь из столичных критиков. Правда, если говорить совсем уж откровенно, то это была не столько моя собственная идея, сколько — Светкина, которая почему-то с самого начала чуть ли не в штыки встретила эту нашу затею с печатанием книг Стивена Кинга.

— …Да вы что! — чуть не подпрыгнула она, узнав, чем мы последнее время занимаемся. — Вам всё ещё мало нашествия бесовщины на Россию? Всех этих Хэллоуинов, Дракул, «Секретных материалов» и прочей мерзости?.. Я как-то прочитала сдуру несколько книжек этого Кинга, так до сих пор теперь не могу забыть один из его рассказов — это просто ужас! Там какой-то мужик, хирург по профессии, оказывается выброшенным после кораблекрушения на необитаемый остров, где нет даже травы, которую можно было бы жевать, чтобы не умереть от голода. И поэтому, чтоб продержаться до того момента, когда его отыщут спасатели, он отрезает от себя сначала ступню одной ноги, потом ступню другой, потом — голени, потом — выше, и так съедает эти части тела, пока от него не остаётся один только безногий обрубок. Ты представляешь — таким вот образом он съедает сам себя чуть ли не до пояса!..

— Но его хоть, в конце концов, спасают?

— В том-то и дело, что нет! У Кинга вообще чуть ли не все вещи заканчиваются трагически. «Кэрри», «Кладбище домашних животных», «Кукурузные дети», «Газонокосильщик». Или вот ещё — «Туман», в котором весь мир оказывается заполнен какими-то жующими тварями да пауками, «Буря столетия», в которой родителям, чтобы спасти себя и свой городок от гибели, приходится отдать дьяволу собственного сына…

— Кошмар! И что — нельзя было ничего сделать?

— Что было можно, они сделали. Но они ведь там все материалисты, а потому и с дьяволом пытаются бороться одними лишь материалистическими средствами, словно бы и не догадываясь, что можно призвать на помощь Бога. Да ты разве сам не читал его книг?

— Нет, кажется. Не помню…

— Как же ты тогда берёшься выпускать в свет то, чего не знаешь? А вдруг это окажется страшнее ящика Пандоры?

— Но ты же сама говоришь, что прочитала несколько его книг. Значит, Кинг уже издавался в русских переводах, и ничего страшного не случилось?

— Пока — не случилось… Но ведь и он до этого выходил в свет только отдельными порциями, даже издательство АСТ, выпустившее его полное (хотя и не иллюстрированное, как у вас) собрание сочинений, печатало его в течение двух или трёх лет, если не дольше, а вы хотите выплеснуть на читателя сразу все его произведения одновременно, да ещё и с картинками! Надеюсь, ты когда-нибудь слышал о законе перехода количества в качество?

— Что ты имеешь в виду? — я начал откровенно уставать от этого разговора, мне хотелось или поскорее начать целоваться, или же распрощаться и отправиться домой спать, но Светка, похоже, завелась надолго и останавливаться не собиралась.

— Я имею в виду то, — пояснила она, — что слово по своей природе может вести себя и как уголь, и как порох — то есть способно распрограммировать вложенную в него энергию как в успокоительно-согревающий огонь духовного горения, так и в разрушительный взрыв античеловеческих страстей и шизофренических видений. Ну, вот скажи мне, что такое полное собрание сочинений, как не критическая масса, которая превращает кусок урановой руды в ядерный заряд невероятной силы? Мало того, что это представляет собой не что иное, как вторжение враждебной нашему менталитету культуры на русскую почву. Но я ещё подозреваю, что изданное в одночасье собрание ужасов Кинга может распрограммироваться в какое-нибудь массовое помешательство, толкающее читателей к воссозданию описанных в его книгах поступков и ситуаций. А это не так уж и безобидно, как кажется. Только в его «Противостоянии», например, от выпущенного из секретной лаборатории вируса погибают почти все жители планеты, так что наступает практически конец цивилизации. Ты хочешь, чтобы это стало завтрашней реальностью Красногвардейска?..

— Ну, ты сказанула, в натуре…

— Вот я и говорю тебе: лучше бы вы какие-нибудь стихи печатали. Поэзия всегда была намного духовнее и чище прозы.

— Да кто её сегодня читает, эту твою поэзию? Её же никто не покупает!

— Неправда, на книги настоящих поэтов всегда есть спрос! Как бы ни менялось время, а люди любили и продолжают любить стихи Пушкина, Блока, Есенина… Да и разве только их одних? А Георгия Шенгели или, скажем, Александра Кочеткова? Помнишь его чудесную «Балладу о прокуренном вагоне» — её в фильме «Ирония судьбы» Андрей Мягков за кадром читает? — спросила она и, не дожидаясь моего ответа, сама же с упоением продекламировала: