Перед рассветом

— Походка у них не естественная, любят стоять с выгнутыми спинами и согнутыми коленями. Так же, на них обычно рваньё, а не одежда. По одиночке ведут себя тихо, просто стоят, а в группе очень сильно шумят, так что большую толпу будет слышно. Ориентируются и охотятся в основном на слух — лучше не шуметь. Активная фаза у них ночью, днём в основном спят, в подвалах, пещерах и местах, где меньше солнца. Убить легко — просто отделить голову от тела, и они не будут больше функционировать. Если так не сделать, а просто пострелять, то вырубите их на время…

— А, то есть они потом снова встанут и пойдут, если будет полголовы? — спросил Серый.

— Именно…

— Так, интересно, — майор вытер лоб, — и в этом виновато биооружие?

— Да. Применение — распыление над городом. Доставка — ракетой. Вы поспрашивайте у местных, они могут больше рассказать. Я просто не хочу тратить на это время. Наш разговор может затянуться на несколько часов.

— Так ладно, потом это можем обсудить. А кроме Перми, есть ещё поселения с доброжелательными жителями?

— Есть. Уфа и вся Башкирия, Челябинская и Курганская области — одна большая Гильдия. По ним ракеты не прилетали, на удивление. В первые дни они организовались и построили своё, какое-никакое государство. Наладили связь с соседями и сейчас являются крупнейшим рыночным центром. Они заключили союз с Пермяками и торгуют между собой.

— Ясно, война нас загнала в средневековье… — прокомментировал командир.

— Да нет, нормально работают. Электричество, отопление, производство даже работает. Я эту ситуацию больше назову городской гетто в России.

— Почему?

— Ну, потому что руководства как такого нет…и законов крайне мало… Однако на окраинах, военных объектах, производствах, и другом царят хорошая дисциплина и дружеские отношения, лучше, чем до войны, я бы сказал. Все между собой общаются, знают друг друга, как шахтёры, но стоит сунуться в центр, такой как город, то всё… Войны улиц, районов и другого. Ничего с этим не сделать, так как эти места — крупнейшие рынки на данный момент. И туда тянутся все: религиозные секты, неонацисты, наркобароны, и много кого ещё.

— Во на как!

— Проще говоря: хочешь жить в обществе — играй по правилам этого общества. Вариантов много. Можешь пойти трудиться на заводы, которые есть и работают, можешь на плантации и фермы, подконтрольные у отдельных лиц, хочешь занимайся своим бизнесом, только малым, намечешь на крупную рыбу — тебя раздавят другие; если всё говно — иди в сталкеры и блуждай, занимаясь собирательством; умеешь стрелять — иди в охрану или милицию по округу; мало платят — иди ЧВК, с пожизненным контрактом; можешь идти в крайность — к фанатикам пойти, которые либо сделают тебя шестёркой, либо промоют мозги, после чего торгуй редкой запрещёнкой. Вариантов много, но все они приводят к тому, что либо ты сам контролируешь свою жизнь, либо ты временный ресурс в руках больших шишек, только на этот раз тебе прямо это будут заявлять, а не пытаться скрыть умными словами и красивыми обёртками.

— Весело… — очень медленно и холодно произнёс майор, сделав глоток.

— И что никто не пытается этому помешать? Я понимаю откуда вся эта срань, она была всегда, просто сейчас надзора нет. Так почему же никто не пытается это дело взять под контроль?

— Серёга, — он повернулся к другу, который задал вопросы, — тут всё сложнее. Это тебе не просто взять и пойти показать, кто тут главный. Нету центра. Это, с какой-то стороны, анархическое государство, только не то, что было в Европе. Там огромные организации, со своими, так скажем, последователями. Все вооружены. Понятно, что добровольная милиция, так называется у них, имеет куда больше ресурсов и людей, поскольку все доверяют им, так как именно они ездят на границы бороться с фриками и бандитами, и именно их в первую очередь обеспечивает население всем необходимым, поскольку это необходимая мера, это все понимают и все считают милицию настоящей защитой. Проблема не в этом, каждая такая организация, сатанисты там или ещё кто-то, предоставляют определённый дефицитный товар, который они привозят из своих каких-то земель. Они не пытаются захватить что-то, поскольку их тогда город или район просто внесут в чёрный список, они, как достойные капиталисты, продают свой товар. Им выделяют участок земли в городе и на рынке, и она торгуют. Просто из-за того, что одни ярые православные, другие сатанисты, третьи нацисты — сформировалась внутренняя вражда. Именно поэтому я называю это Гетто в России, поскольку всё происходит, как в Южном централе Лос-Анджелеса: зашёл в чужой район — будь готов получить пулю или по рылу от местных.

— Ну, это, типа, уличная вражда? — спросил Ярик.

— Нет, это современные реалии… А соваться туда для наведения какого-то порядка — это всё равно, что…

— Начать новую войну, — ответил за него Юрий Антонович. — Понятно.