Перед рассветом

— Я…пойду, пожалуй, — она медленно стала двигаться к входу, чтобы скрыться в тоннеле и спокойно лечь для ожидания.

— Я очень серьёзно с тобой поговорю, — когда она проходила мимо Гришки, он сразу дал ей понять, что он не понимает, как реагировать на её поступок, из-за чего вводил её в заблуждение.

Ничего не сказав в ответ, Наташа тихо скрылась в пещере, оставив их одних.

Взгляды встретились. Сеня не волновался, а любопытно-спокойными глазами стал осматривать своего друга. Сейчас было очень ярко видно, чем отличалась самка от самца по морде, расположению и толщине защитных пластин, что его сильно интересовало: морда была не такой утончённой, как у Наташи, также была менее острой, и на ней присутствовали не только чешуя, но и хрящевые наросты и толстые чешуйки. Всё осмотреть не получалось, из-за темноты, но уже было весело. Гришка же боялся подходить. Всё произошло слишком быстро, стало ясно, что это, действительно, он, что это не сон и не ошибка.

— Чё? — нарушил игру в гляделки Сеня. — Значит, я бы не выжил и не поехал бы в Зажопинск, да?

С другой стороны молчание, волнение и уже страх смотреть сталкеру в глаза, который одновременно и понимал, и не понимал как действовать, точнее знал, что говорить, но боялся:

— Грех, от меня так просто не отделаешься, так что лучше уже начинай поворачивать язык, а то и… — он остановился и, наморщив лоб, обдумал слова, — а то и обидеться могу, — веки ехидно натянулись, пряча зрачки. Лицо было закрыто, но даже близорукий бы увидел стебущую улыбку.

Всё ещё боязнь. Гришка сам начал ловить себя на мысли о том, а почему он стоит на месте не подходит к старому другу. Мотнув мордой, чтобы пробудиться, он двинулся вперёд. Подойдя к Сене, он опустился и лёг поудобнее, тот лишь вопросительно посматривал на него. С чего начинать — не ясно.

— Ё моё, Грех, ты серьёзно? — закрыв глаза ладошкой, сгорбился Сеня.

— Я… — не найдя слов, он опять замолчал.

— Ну вот, смотри, я это, — чуть ли не начиная смеяться, тот опустил маску, показав лицо, — Я. Не привиделось тебе. Харэ смотреть на меня, как кот на огурец. Я, — он сделал акцент на слове, — в нынешнем положении должен смотреть на тебя глазами ребёнка и спорить с собой, по типу — «он не он?», а сейчас всё ровным счётом наоборот. Какого хрена?

— Привет, — усмехнувшись над сравнением, Гришка выдавил из себя целое слово, хотя внутри чувства уже хотели начать носиться туда-сюда от радости.

— Неужели! — воскликнул тот. — Здорова, Грех, блин! — замахнувшись, он похлопал его несколько раз по раскрытой ладошке: — Ты, бляха муха, не поменялся… Стрессовая ситуация — режим тормоза!

— А ты, как всегда, со стёбом и шутками, — уже смелее ответил он.

— А в любой хреновой ситуации — шути, и легче станет.

— Ну да, — мотнул он, отведя взгляд.

— Вот же сволочь ты, Грех, — на лице нарисовалась ехидная улыбка.

— Чего? — не ожидая после такого приветствия такую фразу, Гришка вытянул вверх голову.

— Да ты даже после тотального внепланового перерождения в «Ахтунг-тело», скотина, выше меня!

— Сука, — морда радостно оскалилась, Гришка дёрнул мордой и аккуратно подтянул к себе друга лапой: — тебя только это волнует?

— Нет, — отклонившись на Гришкиной лапе, как на спинку стула, произнёс он, — ещё хочу спросить, где мною подаренный охотничий нож — я решил забрать его обратно.

— Ой, прости, возвращать не собираюсь, — полностью отбросив всё напряжение, Гришка снова оскалился и обхватил Сеню, крепко обняв и прижав к себе, ровным счётом, также, как девочка свою любимую куклу: — Ты живой! Ты живой, сука! И я, б****, в своём уме!

— Пока что, — подметил тот, будучи полностью обездвиженным.

— Сволочь! Я уже всё отбросил! Всё забыл и пообещал не вспоминать! А ты тут!

— А зачем ты себе такое пообещал?

— А как ты представляешь жизнь в таком состоянии? — он намекнул на себя глазами.

— Свободную, красивую и радостную, — чуть помолчав, ответил он.

— Бляха муха, ты живой, ты реальный, — Гришка уже не сдерживал себя, и всё крепче и крепче стал сжимать в своих тисках друга.

— Ща задушишь, Грех.

— Чёрт подери, — сдерживая радость и скалясь, он всё же отпустил его и аккуратно отклонил спиной к скале, — я…я…я, сука, я не знаю, как себя вести!

— Как угодно, только, чтобы тебе потом не было стыдно, — подмигнув, сказал Сеня.

— Братан, ё моё, как себя чувствуешь? — тот осторожно положил ладошку ему на плечо, — Мы, когда тебя нашли, то, бляха муха, впечатление было, что ты все четыре литра потерял. А сейчас, я смотрю, уже новенькая рубаха.

— Запасное всегда с собой есть, — отмахнулся он.

— Нормально сейчас хоть?

— Как сказать? И да, и нет. Немного херово, но не критично. Повезло, что заражение крови не получил.

— Чё вообще произошло-то? Ты возле этого бункера чё такое делал, что рвануло? И чё тебе прилетело, куда ранило?

— Руки, нога, рожа и-и-и…пузо… — усмехнулся тот над собой.

— Серьёзно или так?

— Переживу, — отмахнулся он, — завтра уже на ногах буду.

— Ага, знаю тебя, — замотал тот головой, — нет уж, твоё состояние проверять буду я, а то, как всегда, соврёшь всем, что норм, а потом неделю лежать будешь.