Перед тобой земля

...Не прерывая разговора и отказавшись от второй чашки чая, АА встала, подошла к печке и прислонилась к ней спиной, выпрямившись во весь рост. На яро-белом блестящем фоне - еще стройнее, еще изящней казалась ее фигура в черном шелковом платье... Руки за спиной она приложила к жарко натопленной печке. Чувствовалось, что АА радуется теплу, так непривычному для нее... Она даже заметила мне, что в комнате очень тепло. Разговаривая, АА приучала взгляд к комнате... Смотрела быстрыми, скользящими взглядами на портреты и картины, висящие по стенам, на книжный шкаф, на все "убранство" комнаты...

Села опять к столу, разбирала опять материалы...

Ты быть внимательной хотела,

Ты в комнату мою пришла.

Все книги, вещи, стены - смелым,

Коротким взором обвела.

Ушла... И прежнего покоя

Я в комнате не нахожу:

На стол, на книги, на обои

С печальной завистью гляжу.

И прежде ласковые вещи

Теперь, храня твой серый взор,

Насторожась, молчат зловеще,

Как будто я - голодный вор.

22.01.1926

В 9 часов вечера АА позвонила мне и сказала, что через часа придет. Пришла. В руках пакетик - сыр и батон: ужин Владимиру Казимировичу, который она отнесет на обратном пути. Снял ей шубу. Провел в мою комнату. Белая фуфайка. АА расстегнула ворот и заложила его вовнутрь, открыв шею. На ногах топочущие боты. "У вас - по-новому?" - и взглянула на мой приставной стол для работы. На столе навалены бумаги - работа по биографии Гумилева. Села к столу. Зеленый свет лампы залил лицо, - глаза нездоровые, плохо выглядит, лицо усталое, но разговаривает в веселом тоне.

Стала рассказывать о том, как вчера показывала Шилейко свою работу. Шилейко долго не хотел смотреть, чтобы не отрываться от своей. Наконец согласился. Внимательно выслушал, "выглядел" все, что АА показывала ему. "Когда Вам пришлют горностаевую мантию из Оксфордского университета, помяните меня в своих молитвах!.."

Шилейко занимается сейчас изучением связи Гомера с Гильгамешем, а АА Гомера с Гумилевым и Анненским...

Интересно было бы, если б треугольник замкнулся.

9.02.1926

На столе моем лежала вырезка из газеты - извещение о смерти Ларисы Рейснер. АА поразилась этим известием и очень огорчилась, даже расстроило ее оно. "Вот уж никак я не могла думать, что переживу Ларису!" Много говорила о ней - очень тепло, очень хорошо, как-то любовно. С большой грустью. "Вот еще одна смерть. Как умирают люди!.. Ей так хотелось жить, веселая, здоровая, красивая... Вы помните, как сравнительно спокойно я приняла весть о смерти Есенина?.. Потому что он сам хотел умереть и искал смерти. Это - совсем другое дело... А Лариса!.." - и АА долго говорила, какой жизнерадостной, полной энергии была Л. Рейснер...

Рассказывала о ее выступлении (кажется - первом). "Возьмите меня за руку - мне страшно", - сказала 16-летняя Л. Рейснер на вечере (в Тенишевском?).

11.06.1927

Сегодня в 4-м часу дня к АА пришел К. С. Петров-Водкин. Человек, не знающий, что надо уходить. Ушел он только потому, что я уговорил его не опаздывать на поезд, отходящий в 7.40 (он живет в Шувалове). Он совершенно замучил АА своим сидением...

Когда АА жила вместе с Судейкиной, Петров-Водкин приходил, просиживал бесконечное количество часов.

...Разговаривала с ним сегодня с колоссальным напряжением, тем большим, что старалась не показывать этого напряжения ему.

Петрова-Водкина АА считает очень хорошим художником.

27.07.1927

Ежемесячно платит Пуниным 40 рублей за еду и комнату.

12.10.1927

Вечер провела у меня. Пришла часов в 9, нарядная, в черном шелковом платье, в ослепительных шелковых чулках... Очень скоро мама нас позвала в столовую. Ужинали. Пили чай и вино - мускат Люнель и Абрау - вчетвером: папа, мама, АА и я.

Потом я с АА вернулся в мою комнату. Прочел ей стихотворение "Дикарка милая, скорее забывай", спрашивал ее мнение. Сегодня высказывала охотно. Потом читала стихи сама: "Ты прости мне, что я плохо правлю" (сказала, что написала его в августе в этом году), "Здесь Пушкина изгнанье началось" и другие...

Ушла в 12 с половиной, и я пошел провожать ее в ШД.

По дневникам Лукницкого, в 1926 году Ахматова, обретя "крышу" в доме Николая Николаевича Пунина, вынуждена была подчиняться распорядку быта этого дома. Здесь обстановка отличалась от шилейковской. Здесь была семья. Круг близких ей людей тоже несколько изменился, вернее, сузился. Гуковский похоронил жену - подругу Ахматовой - Наташу Рыкову; Лозинский в этом доме почти не бывал; материальное положение Ахматовой благодаря пенсии несколько улучшилось...

ПУНИН - ЛУКНИЦКОМУ

1.09.1927

Павлик, гроза дельфинов! (узнаете стиль?)

Живем очень хорошо, в мире. Не пишут Вам, говоря: "Уехал от меня, и не буду писать" - и тут же прибавляет: "Уедет дурак в море с дельфинами своими и еще потонет... Николаша, напишите, чтоб не смел ловить дельфинов" (тоже цитата!). Очень гуляют и хотят идти к Фроману, но туда не пускают.