Перед вахтой

— Ты спишь только в часы, отведенные для сна распорядком дня, — сказала Нина. — Так что не сомневайся. Это в самом деле я.

— Правда. — Дамир заулыбался, позабыл давешние предательские намерения и стал испытывать нечто близкое к блаженству. Рассудок затуманился этим чувством, и некоторые несообразности ситуации от него ускользнули. — Как это ты догадалась приехать? Я уже стал думать о тебе всякое, что я тебе надоел и так далее. Почему ты хоть телеграмму не прислала?

— Мне не оставили адреса, — сказала Нина.

— Ниночка, но ты так сердито разговаривала со мной по телефону перед отправкой!.. Почему ты ждешь на лавочке, а не подошла к воротам нашей казармы?

Нина поднялась с лавочки.

— Хватит «почему». Хорошо, что хоть лавочка нашлась поблизости. Пойдем, я хочу согреться и поесть.

— Тут недалеко ресторан Речного вокзала, — сказал Дамир. — Между прочим, нашего брата там кормят бесплатно.

— Мне надоели вокзалы, — сказала Нина. — И не беспокойся, у меня есть деньги.

Теперь ехать в тряском троллейбусе, а потом давиться в метро стало еще обиднее, и Дамир, по мере возможности оберегая сурово молчащую Нину от давки, вспоминал ушлого курсанта Охотина с удесятеренной ненавистью. Увез, злодей, своих девиц на ЗИЛе, а его начальник с невестой (раз приехала в Москву, какие же могут быть сомнения!), начальник с невестой — нате вам!..

На улице Горького мичман норовил юркнуть в столовку попроще или в ресторан «Якорь», тоже выглядящий недорого, но Нина морщилась, мотала красиво причесанной головой и довела его до «Арагви». Мичман всполошился, что после обеда в «Арагви» у него не останется денег даже на чистильщика. Он решил сказать, что пообедал на службе, и ограничиться легкой закуской. Но пока он мусолил меню, Нина оглядела себя в зеркало, привела, что надо, в порядок, потом отобрала у него волюм и быстро, не справляясь у мичмана о его вкусах, перечислила официанту заказ. После такого поступка мичман решил вообще пока не заикаться о своих средствах, но как-нибудь потом истратить их на девушку ловко и шикарно.

Скоро официант принес лобио, миноги и телиани. Нина откинулась на спинку стула, печально созерцая, как Дамир кушает фасоль и старается не выдать, что последний раз ел в четыре часа утра. Лицо ее порозовело, глаза оттаяли и затуманились теплым.

Она спросила:

— Дамир, как ты ко мне относишься?

— Лучше невозможно, — не раздумывая, отрапортовал мичман.

После двух рюмок водки ему стало легко. Аллах с ним, с курсантом Охотиным. Пусть ездит на ЗИЛах с белыми шинами, покоряет девочек, морочит головы своей самодеятельностью и прославляется стишками и боксом, в котором, будем надеяться, Коля Колодкин не даст ему очень уж прославиться. А Нина небось сидит в ресторане «Арагви» с мичманом Сбоковым, а через год будет встречать лейтенанта Сбокова из похода на деревянном причале под черными башнями базальтовых скал.

И будет у лейтенанта Сбокова уютный дом, и он пойдет туда с красивой женой, а другие офицеры, его сверстники, отправятся в какие-нибудь «Рваные паруса».

Может быть, Нина прочла эти мысли, потому что она спросила:

— А когда я буду далеко, у тебя появится желание поразвлекаться с другими женщинами?

Распаленный мечтаниями Дамир воскликнул:

— Никогда! Надо быть верным одной. Что это за военнослужащий, который кидается на всякую юбку?

— Я говорю не о всякой юбке, — поправила Нина. — Я имею в виду очень прелестную юбку.

— Будь она хоть какая угодно экстра! — поклялся Дамир. — Знаешь, как я заметил, женщины мешают службе. Из-за них много неприятностей. Чтобы успешно служить, надо иметь верную жену, уважать ее и не обращать внимания на прочих женщин.

— Это очень правильно, — сказала Нина с грустью в голосе. — Боже мой, как неаппетитны твои истины!.. Когда вы уезжаете?

— Завтра вечером, — сказал Дамир. — Но я вот что хочу пояснить. Разве только мои истины неаппетитны? Всякое слово «нельзя» звучит неаппетитно. Человек так уж устроен, что он все время хочет разлагаться. Надо пересилить стихийность натуры, воспитать себя и полюбить подчинение — правилам, приказам, начальникам. Курсанты говорят, что я люблю командовать. Ерунда и непонимание моей сущности. Люблю подчиняться! Командовать трудно, хлопотно и неинтересно. Но и командую я безупречно, потому что я знаю психический механизм подчинения. Я знаю, что нужно сказать человеку, чтобы он мне подчинился. Вот какая здесь математика, — молвил довольный Дамир.

Наверное, Нина не слушала его.

— Я поеду сегодня, — сказала она. — Надо купить билет… Что ты намерен делать вечером?

— Что хочешь, — сказал Дамир.

— Хорошо, — отозвалась Нина. — Тогда пойдем в театр. На что-нибудь страшно веселое. Будем веселиться, да?

— Достанем ли билеты? — усомнился Дамир.

— Да, да, билеты, — заторопилась Нина. — Доедай свое мороженое, и едем на вокзал.