Перед вахтой

Помирившись с Пал Палычем, Антон рассказал ему, стараясь не захлебываться восторженными словосочетаниями, о своем новом увлечении. И показал книгу. Книгу Пал Палыч перелистнул бегло, глядя краем глаза, из вежливости.

— Не вредно, не вредно, — молвил Пал Палыч.

— Эти асаны!.. — почти воскликнул Антон и рассказал, как много пользы принесли ему позы.

— Пользы не более, чем в обычной акробатике, — возразил Пал Палыч. — Акробатика даже полезнее.

Антон обиделся:

— Конечно, для вас акробатика полезнее, потому что можно устраивать соревнования, раздавать значки и призы и отстаивать всякую честь…

— Йогам не положено так кипятиться, — улыбнулся Пал Палыч. — И вообще, йогизм — это профессия. Настоящий йог живет по вектору, направленному внутрь себя, думает лишь о своем теле и о своем духе, ему мало дела до внешнего мира. Поэтому акробатика кажется мне более полезной.

— Я стал больше думать о внешнем мире, — сказал Антон. — А потом, я же не собираюсь становиться настоящим йогом.

— Поэтому я и сказал: «не вредно». Только не надо веровать в йогу ученически, рискни подумать самостоятельно. Возьми отсюда, — он постучал ногтем по обложке, — все ценное. Контролируемое дыхание, некоторые асаны, правила психогигиены. И еще… Еще я тебе посоветую: сделай главную задачу этой книги своей частной задачей. Как это? — не понял Антон. Подумай, — сказал Пал Палыч.

Антон ушел от него недовольный, не потеряв веры в Патанджали.

Все же выдержка его не до конца окрепла. Он сказал Григорию:

— «Ярмарку» уже исполняет наша эстрада.

И выложил подробно, как они с Ниной были на концерте. Григорий очередной раз процитировал Козьму Пруткова: — Поощрение необходимо гениальному писателю, как канифоль смычку виртуоза. Продолжай в том же духе, пиши еще. А вдруг ты далеко пойдешь на этой стезе?

По этой стезе Антон идти не собирался, однако стихи хлестали из него, как вода из лопнувшей трубы. Он даже конспектировал стихами некоторые несекретные лекции, чем повергал приятелей в подлинный восторг. Приятели любили изучать корабельные вспомогательные механизмы по его конспекту, и норой во время самоподготовки откуда-нибудь из угла раздавалось монотонное:

Бывают эти механизмы
различных видов и родов,
и в каждой крупной установке
они — существенная часть.
В работе паровых котлов,
турбин и двигателей разных
без них никак не обойтись.
А также для подачи света
и для питания моторов,
для производства артстрельбы
они всегда необходимы.

От них живучесть корабля
зависит. Воду при пожарах
они на пламя подают.
А при авариях ужасных
они откачивают воду
из помещений корабля.
К таким полезнейшим машинам
у нас относятся насосы.
На разряжении основан
их принцип действия всегда.
А поднимать мы можем воду
при абсолютном вакууме

на десять метров лишь всего.
Влияет ли температура
на высоту воды столба?
Чем выше есть температура,
тем ниже будет этот столб,
и потому все машинисты
ужасно сердятся и злятся,
когда в насосы судовые
идет горячая вода…
На флоте нет того матроса,
чтоб не умел крутить насоса…
На кораблях мы наблюдаем
насосы Вира, Вартингтона,

насосы Блэка и т. д. …

Предмет отлично запоминался, и ни одной двойки по корабельным вспомогательным механизмам в классе не было. Стоя на голове и извиваясь на животе в позе змеи, именуемой по — индийски бхуджангасана, Антон сочинил историческую комедию в стихах под названием «Курсант при дворе императрицы Екатерины Второй». Действовали в пьесе:

Ее величество государыня императрица,

Курсант в полной парадной форме,

Сатана — рогат, золотые подковы,

Дух разрушения — трудолюбив,

Добрый дух — личность инертная,

Вельможа,

Тень, выходящая из стены, — не пьет, не курит.

Голос свыше, чертята, толпа, нубийцы, карлики, дураки, фокусники, гости, стража, духовой оркестр радиокомитета.

Комедию записал с его слов и иллюстрировал цветными карандашами веселый парень Энрико Ассер, потом ее разучивали и декламировали в курилках, пока сведения о новом произведении не дошли до начальства.

Полковник Гриф вызвал Антона к себе. Антон пошел без страха и стоял на ковре вытянувшись, в положении «смирно», и стоять ему было удобно и приятно, а полковник, расположившись в кресле, листал рукопись и временами посмеивался.