Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Как видим, задолженность непрерывно возрастала на протяжении трех десятилетий, но подлинный «взлет» внешнего долга произошел в период «Процесса» (1976–1983 гг.). Попытки правительства Р. Альфонсина остановить нараставший вал задолженности не принесли успеха, и в 1988 г. Буэнос-Айрес ввел фактический мораторий (без официального объявления дефолта) на платежи по ее обслуживанию. В результате долговая проблема «по наследству» перешла кабинету К. Менема. Придя к власти, перонисты-реформаторы начали переговоры с МВФ и банками-кредиторами о реструктуризации внешнего долга, аргументируя необходимость такого шага тяжелым экономическим положением страны (что было правдой), задачами неолиберальной модернизации (что тоже соответствовало действительности) и демонстрируя свою готовность к компромиссам [37] . Аргументация Буэнос-Айреса встретила понимание со стороны правительства Дж. Буша (старшего) и руководства МВФ, что позволило начать переговорный процесс. Поддержка Вашингтона и Фонда оказала влияние и на позицию частных банков, сделав ее несколько более гибкой, но, несмотря на это, переговоры продвигались очень медленно.

В конце 1991 г., когда механизм неолиберальных реформ был уже запущен, администрация К. Менема – Д. Кавалло усилила нажим на кредиторов и добилась частичного урегулирования проблемы задолженности в рамках так называемого Плана Брейди , методика которого была апробирована в Мексике (1989 г.), Венесуэле (1990 г.) и Уругвае (1991 г.)256. МВФ вновь поддержал позицию Буэнос-Айреса и в марте 1992 г. предоставил ему заем stand by в размере 3 млрд дол. с условием их выплаты отдельными траншами по мере реализации согласованных с Фондом мер по реформированию экономики. Вслед за этим комитет банков-кредиторов (steering committee) дал согласие на присоединение Аргентины к Плану Брейди, и 6 декабря того же года Д. Кавалло и представитель международного банковского сообщества Уильям Родес (банк «Ситикорп») подписали соглашение о рефинансировании аргентинской суверенной задолженности.

В соответствии с этой договоренностью долги Буэнос-Айреса коммерческим банкам обменивались на государственные облигации и ценные бумаги с некоторым (2,4 млрд дол.) дисконтом, но с гарантиями платежей. Таким образом, задолженность в значительной мере переводилась в финансовые инструменты, которые, наряду с прежними аргентинскими бондами, начали котироваться на вторичном финансовом рынке, переходя из рук в руки тысяч частных держателей. Менее чем за год объем суверенных обязательств, ставших предметом свободной купли-продажи практически по всему миру, увеличился в 4,3 раза: с 13,6 до 58,9 млрд дол.257

Подписав соглашение с кредиторами, К. Менем твердо заверил аргентинское общество, что путь к решению долговой проблемы открыт и что страна в будущем будет последовательно сокращать объем внешней задолженности. «К 2000 г., – торжественно заявил хозяин Розового дома, – мы придем с внешним долгом, равным 25 % ВВП, и это станет одним из самых низких показателей задолженности в мире»258. Смелый и многообещающий прогноз К. Менема не оправдался. Правительству перонистов не удалось удержаться на позициях сдерживания роста задолженности, ставшей своего рода важнейшим внутренним дестабилизатором, встроенным в экономическую структуру Аргентины. Сама логика выбранной модели развития, ее конкретные механизмы, а также неадекватная финансовая политика (особенно после отставки Д. Кавалло в 1996 г.) перечеркнули надежды аргентинцев сойти с долговой иглы.

Экспоненциальное увеличение суверенного долга было обусловлено – в числе прочих факторов – непрерывным ростом государственных расходов (на 150 % за десятилетие «неэкономной экономики» К. Менема), что привело к увеличению размеров бюджетного дефицита с 474 млн дол. в 1993 г. до 11,8 млрд дол. в 1999 г., т. е. в 25 раз, а также отрицательным сальдо во внешней торговле товарами и услугами, в сумме составившим в 1993–1999 гг. 58,9 млрд дол.259 Правительство с удивительным энтузиазмом «затыкало бюджетные дыры» с помощью новых заимствований [38] до тех пор, пока ситуация не стала в полном смысле слова критической: страна в 1992–2000 гг. выпустила международных долговых обязательств в общей сложности на 78 млрд дол. и приближалась к той грани, за которой утрачивалась даже гипотетическая возможность обслуживать внешний долг в нормальном режиме.