Перед заходом солнца

Фрау Петерс. Немало горя пережила я с мужем и справилась с этим, Лауридс. Все-таки, думала я, у меня от него осталась дочь Инкен. А теперь она-то и навлекла на нас все это. Бог свидетель, я ее предостерегала!

Входят Инкен в дорожном пальто и Гейгер. Немного спустя входит Винтер, нагруженный пледами и одеждой.

Инкен (вне себя). Так это верно? Вы знаете что-нибудь о Маттиасе?

Гейгер. Это, конечно, только предположения.

Инкен. Не задерживай нас, мама.

Фрау Петерс. Перенесешь ли ты, если я тебе скажу, где он?

Инкен. Он умер? Не пытай меня!

Фрау Петерс. Он еще жив, но, может быть, это хуже смерти.

Инкен (почти рыдая). Где? Где? Умоляю!

Фрау Петерс. Что ты будешь делать, когда увидишь его?

Инкен. Мы возьмем его с собой, – надо бежать, мама!

Фрау Петерс. Этим ты подвергнешь себя большой опасности. Я тебе помогать не стану.

Гейгер. Я помогу, фрау Петерс: то, что я видел, слышал, пережил, дало мне твердую решимость. Я приму бой за Маттиаса и за вашу Инкен.

Инкен (матери). Ты не можешь даже вообразить, что мы пережили. Это даже нельзя себе представить. Еще до того, как Маттиас исчез, я выдержала самую отвратительную борьбу с этим человеком, с этим Кламротом. Я давно бы бросила все, не будь поддержки господина профессора. Когда меня разлучили с Клаузеном и он, разбитый, беспомощный, остался под охраной двух служителей, этот молодчик накинулся на меня. Он указал мне на дверь; если я сию же минуту не уберусь ко всем чертям, он силой вышвырнет меня вон! А на каком жаргоне он говорил, мама! Какие выражения употреблял! А потом, когда Клаузен исчез и Кламрот увидел перед собой вытянутые физиономии служителей, он оробел: несчастная жертва была уже вне его власти. Маттиас нашел свое спасение в бегстве. Я взвыла от боли, но в то же время торжествовала, мама. А теперь скажи мне, если ты знаешь, где он?

Фрау Петерс. Я не скажу, пока ты не возьмешь себя в руки и не успокоишься.

Инкен. Ради Бога, не тяни! Ты нас всех погубишь, мама!

Фрау Петерс. Оборванный, как бродяга, он недавно явился сюда. Боже, на него страшно было смотреть!

Инкен. Где же он сейчас?

Фрау Петерс. Здесь, в спальне.

Инкен бросается туда, но мать ее удерживает.

Если он спит, его не надо будить.

Инкен. Мы должны бежать. Его придется разбудить.

Фрау Петерс. Сомневаюсь, уговоришь ли ты его бежать.

Инкен. Винтер, несите скорее вещи! Мы привезли с собой пледы, теплую одежду и шубу… Если он устал, то поспит в автомобиле. Завтра в это время он будет в безопасности, по ту сторону швейцарской границы. Там через несколько часов забудет весь этот черный кошмар.

Фрау Петерс. Инкен, ты, по-видимому, не понимаешь всей серьезности его состояния. Я даже не уверена, в полном ли он сознании. Ему мерещится, что за ним кто-то гонится.

Инкен. Гонится? А разве это не так?

Гейгер. Многое в жизни я переносил легче. Никогда не забуду молящего взгляда, который бросил на меня Маттиас во время припадка. Его дело стало моим делом! – Фрау Петерс, помогите нам! Так или иначе, мы должны бороться до конца!

Фрау Петерс. Он нас услышал… Он ходит по спальне.

Дверь из спальни приоткрывается. Женщины замолкают. Входит Клаузен.

Инкен. Маттиас!

Выражение лица Клаузена не меняется. Инкен тянет его в комнату и привлекает к себе, потом окликает громче: «Маттиас!» И в третий раз, как бы желая встряхнуть его: «Маттиас!» На лице Клаузена появляется улыбка, словно при пробуждении.

Клаузен (шепчет, словно перед ним призрак). Инкен…

Инкен (делает знак. Все удаляются, оставляя Клаузена и Инкен одних). Ну, говори! Мы теперь одни, Маттиас…

Клаузен (сильно бледнеет, говорит с трудом). Слишком поздно: моя душа мертва, Инкен…

Инкен. Не удивительно, что тебе сейчас так кажется. Всякий сон – это смерть души, Маттиас, но я тебя воскрешу.

Клаузен. Я вижу, это ты, Инкен, но по-настоящему не чувствую этого…

Инкен. Это легко объяснить тем чудовищным, что ты пережил.

Клаузен. Ты хочешь сказать, что меня сломила вся эта мерзость?

Инкен. Теперь ты опять на свежем воздухе. Все утерянное вернется, Маттиас…

Клаузен. Я смотрю на тебя, что-то ищу, но никак не могу найти. Я волочу мертвую душу в еще живом теле.

Инкен. Говори все, не щади меня, Маттиас!

Клаузен. Я боюсь, что твоя власть кончена: никому не дано воскресить мертвую душу.

Инкен. Тебе не надо меня любить, не люби меня! Моей любви хватит для нас обоих, Маттиас.

Клаузен. Тогда скажи мне, Инкен, где я?

Инкен. В Бройхе, где ты часто бывал.