Перед заморозками

— А почему вы спрашиваете? Вы кто?

— Вы наверняка меня видели. Я ее подруга.

— А почему вы спрашиваете?

— Мне надо знать.

— Что-то случилось?

— Ничего не случилось. Вы его раньше видели?

— Нет. У него маленькая серая машина. Сам высокий. Я потом подумал — с чего это Зебра так к нему жмется?

— Что вы имеете в виду?

— Я же говорю — жмется. Она просто прилипла к нему. Как будто сама не может идти.

— Можете его описать?

— Высокий. Ну что еще… В шляпе. Длинный плащ.

— В шляпе?

— Серая шляпа. Или синяя. У него все было серое или синее.

— Номер машины?

— Не посмотрел.

— Марка?

— Не знаю. Что вы меня допрашиваете? Приходите ко мне в магазин и треплете нервы, как будто вы из полиции.

— Я из полиции, — сказал Линда и вышла.

Анна по-прежнему, не двигаясь, сидела на диване. У Линды опять появилось чувство, что она чего-то не понимает, не видит, хотя должна видеть и понимать, просто обязана. Она присела рядом.

— Тебе лучше побыть дома. Вдруг Зебра позвонит. Я еду в полицию — поговорить с отцом. Можешь меня подвезти.

Анна вдруг изо всех сил вцепилась ей в руку, так что Линда вздрогнула. И тут же отпустила. Странная реакция. Даже не сама реакция, а ее стремительность.

В вестибюле кто-то ей крикнул, что отец в прокуратуре, вход в которую был напротив. Она пошла туда. Дверь была заперта. Проходящий мимо клерк узнал ее и впустил.

— Отца ищешь? Он в малом конференц-зале.

Он показал ей дверь. Над дверью горела красная лампочка. Линда села в маленькой приемной, пытаясь собраться с мыслями. Она старалась не торопиться, пыталась связать все имеющиеся у нее сведения в какую-то более или менее логичную цепочку.

Она прождала минут десять, хотя ей показалось, что дольше. Из конференц-зала вышла Анн-Бритт Хёглунд и глянула на нее с веселым удивлением. Потом повернулась, заглянула в зал и крикнула:

— К тебе важные посетители!

И ушла.

Отец вышел вместе с очень молодым прокурором. Он представил ему дочь, прокурор поклонился и ушел. Они присели в приемной, и она пересказала все, что произошло, не пытаясь придать этому видимость целостности или хотя бы выстроить события в каком-то порядке. Он долго молчал. Потом задал несколько вопросов — прежде всего его интересовал рассказ Яссара. Он несколько раз возвращался к его словам — Зебра «жалась» к этому незнакомому мужчине.

— Зебра из тех девушек, что жмутся к мужчинам?

— Скорее наоборот — парни к ней жмутся. Она девушка крутая, даже если у нее и есть слабости, она их не показывает.

— И как ты можешь объяснить то, что случилось?

— Именно так и могу. Что-то случилось.

— То есть человек, вышедший с ней из подъезда, увел ее из дому против ее желания?

— Не знаю. Может быть.

— Почему она тогда не позвала на помощь?

Линда покачала головой, но он и не ждал от нее ответа, потому что он уже на него ответил сам.

— Она, может быть, не могла позвать, — сказал он и встал.

— Ты имеешь в виду, что она не жалась к нему? Что ее чем-то накачали? Что если бы он ее не держал, она бы просто упала? То есть она к нему не жалась, а висела на нем?

— Именно это я и имею в виду.

Он зашагал к себе так быстро, что ей пришлось почти бежать. На ходу он постучал в полуоткрытую дверь Стефана Линдмана и распахнул ее — Стефана на месте не было. В коридоре появился Мартинссон. В руках у него был большой плюшевый медведь.

— Это еще что? — раздраженно гаркнул Курт Валландер.

— Мишка. Изготовлен на Тайване. Брюхо набито амфетамином.

— Пусть, черт побери, кто-то еще этим займется.

— Я и собирался отдать его Свартману, если бы ты меня не задержал, — сказал Мартинссон со злостью.

Валландер словно бы и не заметил обиду Мартинссона.

— Постарайся собрать как можно больше людей, — сказал он. — Начнем через полчаса.

Мартинссон ушел. Первое, что она увидела, войдя в его кабинет, — осколки фарфорового быка так и лежали на столе.

— Я не собираюсь его склеивать, — ответил он на ее немой вопрос. — Но я загадал — пусть лежат, пока мы не разберемся с этой историей.

Он перегнулся к ней через стол:

— Ты не спросила Яссара, не слышал ли он, как говорит этот Зебрин спутник?

— Забыла.

— Позвони.

— Я не знаю, какой у него телефон.

Он набрал шесть цифр справочного бюро и протянул ей трубку. Линда попросила соединить ее напрямую. Ответил Яссар — нет, он не слышал, чтобы тот разговаривал.

— Я очень волнуюсь, — сказал он. — Что случилось?

— Ничего, — ответила Линда. — Спасибо за помощь.

Она отдала отцу трубку.

— Ни слова.

Он тихо раскачивался на стуле, уставясь на свои руки. В коридоре послышались какие-то голоса и стихли.

— Мне это очень не нравится, — сказал он наконец. — Соседка права — никакая мать не оставит малыша одного.

— Я что-то такое чувствую, — робко сказала Линда. — Что-то… я должна была бы догадаться, что это, такое ощущение, что это самое «это» где-то совсем рядом. Мне все время кажется, что я должна была бы видеть какую-то внутреннюю связь, как ты это называешь, а я не вижу.

Он внимательно на нее смотрел:

— То есть ты как будто бы уже понимаешь, что случилось? И почему?

Она отрицательно покачала головой.