Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний

– Почему бы и нет? Их сблизила, мне кажется, карта звездного неба. Все вечера они вместе с Платоном Платоновичем проводят у телескопа. Вася сожалеет, что не может по-своему переставить планеты, а Ива пишет стихи о падающих звездах.

– Кстати, что ты думаешь о ее стихах?

– Они похожи на нее, – ответил Кот. – Сразу видно, что она еще, как говорится, не устоялась. То прелестна, грациозна, умна. То обидчива, резка, нетерпелива. Впрочем, это как раз характерно для детей и поэтов.

– У меня плохая память, – заметила Шотландская Роза. – Но одно из ее стихотворений я запомнила наизусть. Мне нравится последняя строфа:

Пусть же клятву принимает
Мной зажженная звезда,
Карандашик вынимает
Из смешного никогда[33]

.

– Ну и плохо, – сказал Кот. – Из «никогда» ничего нельзя вынуть. Ни карандашик, ни шариковую ручку.

– Ты не любишь поэзию?

– Нет, люблю. Но хорошую.

– У тебя холодный, скептически-трезвый ум, – с отвращением возразила Шотландская Роза. – И я больше никогда не буду говорить с тобой о поэзии. Вернемся к Иве. Мне кажется, что с Васей у нее будет много хлопот. Ведь она не может жить без неожиданностей. Все, что происходит на свете, для нее происходит в первый раз.

Кот засмеялся – вы никогда не замечали, что смеются и коты, а не только собаки?

– Ты забыла, как в его руках обыкновенная лейка превратилась в родник. Дело в том, что к его душевному складу присоединяется загадочная черта, которая убедительно доказывает, что в природе многое решительно сопротивляется любому объяснению.

– Ты слишком умен для кота, – с упреком сказала Шотландская Роза. – По меньшей мере для кота, который спит шестнадцать часов в сутки.

– Милый друг, во сне-то и приходят самые занятные мысли! Среди котов встречаются незаурядные философы – это убедительно доказал еще Эрнст Теодор Гофман. Что касается Васи, он просто еще стесняется своей способности совершать чудеса. Его мучает застенчивость, он краснеет – иногда без причины. Но это пройдет. Словом, не знаю, как ты, а я чувствую в нем волшебную волю.

– Волшебную?

– Да, – твердо сказал Филя. – Бывает воля сильная, непреклонная, неодолимая. Но все эти свойства скрестились в волшебной воле, которая давно перебралась из сказок в самую обыкновенную жизнь.

Шотландская Роза вздохнула.

– Так ты думаешь все-таки, что он влюбился в Иву?

– Мяу! – иронически рявкнул Кот. – По крайней мере, она ни минуты не сомневается в этом.

Глава VI, в которой с одного берега на другой перебрасывается соломенный мостик, а Ива получает последнее яблоко в одичавшем саду

Да, жизнь шла своим чередом, и если время от времени моя история приостанавливалась, так только потому, что Ива и Вася были слишком заняты, чтобы участвовать в ней. Не знаю уж, кто из них занимался усерднее. Очевидно, Ива, потому что Вася, к изумлению Платона Платоновича, схватывал с первого взгляда то, что другому мальчику в его возрасте стоило бы немалого труда.

Это произошло летом, когда они были свободны: Ива перешла в девятый класс, а Вася в десятый. Вокзал был Киевский, им хотелось когда-нибудь поехать вместе на юг. Свернутые бумажки с названиями станций лежали в Васиной кепке. Конечно, это придумала Ива, которой хотелось, чтобы их свидания не были похожи на все другие свидания в мире. Она обрадовалась, вытянув Кутуары.

– Мне кажется, что я сама придумала это прекрасное название, – сказала она. – Именно здесь жил знаменитый граф Кутуар. Если нам удастся обойти этот скучный поселок, развалины его замка встретят нас во всем своем мрачном величии.

Неясно было, существовал ли когда-либо граф Кутуар и чем он был знаменит, но Вася в ответ только улыбнулся: очевидно, в этот день Ива старалась изобразить свою бабушку, и нельзя сказать, что это ей не удавалось.

Но, как ни странно, прошло полчаса, и они действительно наткнулись в большом одичавшем саду на развалины каменного дома. Несколько лет назад фруктовые сады Подмосковья пострадали от жестокого мороза. Пострадал и тот, по которому они бродили. Грубые стволы старых яблонь почернели и покрылись мертвенным серым налетом. На голых ветках, торчавших в разные стороны, сидели равнодушные галки, и можно было смело сказать, что не исчезнувший замок, а этот грозный в своем напрасном сопротивлении сад был проникнут тем «мрачным величием», о котором упомянула Ива. Но на одной яблоне сохранилась молодая, упругая ветка, а на ней большое яблоко нежно-воскового, зеленоватого цвета.

Осталось неизвестно, спросил ли Вася: «Хочешь, я сорву его для тебя?» – или он прочел это желание в глазах Ивы; но едва он подошел к дереву, как ветка склонилась и вложила яблоко в его руку. Вася смутился, покраснел, полез в карман за носовым платком, вытер лоб и только потом предложил яблоко Иве.

Что касается Ивы… Она подчас сама устраивала неожиданности, когда они заставляли ее ждать слишком долго. Но такой неожиданности она не ожидала.